— Он не бродяга, — рассеянно произнесла я, продолжая увлеченно рассматривать книгу.
— Откуда ты знаешь?
— У бродяги не может быть таких шрамов. После подобных ран не выжить без должного ухода.
— Шрамов!— насторожилась вдруг матушка, замедлив процесс вязания. — Это каких, интересно, шрамов не может быть у бродяги?
— В области легких, кишечника и шеи, например, — я снова перелистнула страницу и разочарованно вздохнула. — Заклинание для создания магического светильника...
Заклинания, которые я нашла, не имели ничего общего с заработком. Да, умение развести огонь в печи с помощью магии пригодится, если вдруг потеряется огниво. Так же, как пригодится способность запечатывать периметр дома в неспокойные времена. Но при этом я не смогла найти ни одного заклинания, которое помогло бы нам заработать деньги!
— Таира, — матушка, побледневшая и серьезная, вдруг присела на ближайший стул. — Откуда ты знаешь, где у того мужчины шрамы? Ты что... его видела без одежды?
— Когда человек тяжело ранен, он не совсем мужчина, — пробормотала я, рассеянно взглянув во внимательные голубые глаза. — То есть мужчина, но, в первую очередь, беспомощный бедолага. Так что я помогала не мужчине, а человеку. И совсем не важно, голый он был при этом или в одежде.
Матушка покачнулась, как от удара и тонкими пальцами схватилась за край стола.
— Голый! — тихо повторила. — Так он был голый?
Я закусила губу, но было поздно.
Вот Бездна! Проболталась!
Увлекшись книгой, забыла про матушкину пугающую способность вычленять из сказанного совсем не то, что собирался сказать собеседник.
Я опустила глаза и затихла, хотя с таким же успехом могла бы признаться в правде. Ведь мое молчание и смущенный вид наверняка ответили громче слов.
— Разве я не учила тебя скромности? — всплеснула она руками. — Как мне теперь смотреть в глаза соседям, зная, что моя дочь видела, — нет, даже трогала! — голого мужчину? — она прищурила глаза и в сердцах захлопнула книгу перед моим носом.
— Ты учила меня делать добро, — тихо напомнила. — А теперь говоришь, что мнение соседей важнее, чем спасенная жизнь.
— Ты ничего не поняла, Таира. Мне важно не мнение соседей, а чистая совесть. Я хочу гордиться тобой. Но, если моя незамужняя дочь прикасается к голому мужчине… — она устало махнула рукой. — Вот почему ты хочешь пустить его в дом! Он тебе нравится, да?
— Лучше было бросить его умирать? — всхлипнула я.
От несправедливого обвинения меня душили слезы.
Да, он был мне интересен. Я никогда не могла спокойно пройти мимо тайны. Бесчисленные шрамы незнакомца, каждый со своей историей, вызывали чувство зудящего под ребрами любопытства. Хотелось разгадать их, а заодно разобраться в причине его чудесного спасения.
До разговора с матушкой я не видела ничего крамольного в своем интересе к незнакомцу, а теперь в душе зародилось сомнение.
Может, когда из умирающего он превратился для меня в опасного, таинственного мужчину, я и правда пересекла запретную черту?
Нет. Ну ерунда же!
Качнув головой, твердо произнесла:
— С моей стороны не было ничего дурного. По крайней мере, ничего, за что ты могла бы перестать мной гордиться.
Матушка покачала головой и вернулась на кресло-качалку. А я снова открыла книгу. Провела подушечками пальцев по пожелтевшему шелку бумаги и уставилась на строчки, не способные спасти нашу землю.
Хотя...
Почему не способные?
В голове вспыхнула дерзкая идея.
