Кажется, главные ворота были справа от главного дома – там было больше всего людей и шума их сонных голосов. Слева находился… амбар? Что-то похожее на амбар, в котором могли в равной степени хранить кимчи, казну и оружие, от мечей и кинжалов до винтовок с арбалетами. Были ли у людей этого времени вообще огнестрелы?
И почему, ради всех святых богов, Йонг раздумывает об этом в такой неподходящий момент?
Она прикинула свои шансы: расклад так себе. Если её охраняют, значит, она представляет собой какую-то ценность. Может быть, хотят выменять её у сонбэ на кого-то важного или выпытать у неё сакральные знания о будущем – она же из будущего к ним попала, верно? Или вернуть в какой-то Священный Город против её воли. Если её охраняют, значит, будут искать.
Местности Йонг не знает; что скрывается за вратами этого лагеря с кучей стражников, тоже понятия не имеет. Стоило бы спрятаться вон в том амбаре между бочками с кимчи и оружием, или духи их знают чем, и последить за ситуацией. Дождаться вечера, например: вечерний сумрак и тени укроют её от посторонних глаз, а дальше, если повезёт, она укроется в лесу и окажется в шаге от воспаления лёгких. Зато на свободе и ближе к Рэвону. Только бы вырваться из-под стражи.
В конце концов, она изучала тёмную материю, уж с людьми из Чосона сладить сумеет. Сумеет же?…
Йонг решила так: раз она не может очнуться от бреда, раз стандартные методики «разбуди себя ото сна» не помогают, она примет как данность то, что очутилась в Корее времён эпохи Чосон. Чтобы не свихнуться окончательно. Чтобы не тратить силы на поиски логики там, где она даже не предполагалась. Чтобы разобраться со своим бедственным положением как можно быстрее, а потом уже отправляться на поиски чёрной дыры, которая приведёт её в настоящее, и почившего разума, который, похоже, окончательно её оставил.
Да, так Йонг и сделает. Сперва разберётся со своим пленом и стражниками, а потом найдёт сонбэ или, если повезёт, чёрную дыру, через которую можно вернуться домой.
Стражники обходили периметр дома, загребая усталыми ногами песок. Йонг дождалась, когда очередная пара воинов зайдёт за угол, и только тогда попыталась спуститься с дерева. Веток здесь было много, она упиралась ногами в нижние и аккуратно снимала себя с верхних, цепляясь каблуком туфли за кору дерева, стараясь не издавать лишнего шума и жалея даже, что в детстве не лазала по заборам.
Голоса новой пары стражников она услышала до того, как окончательно слезла, и потому, испугавшись, прыгнула вниз и кое-как откатилась к западной стене дома, у которой её на некоторое время укрыла плотная тень.
И тень заговорила голосом уже знакомого Йонг воина:
– Так и знал, что вы решите подышать свежим воздухом.
Йонг вскрикнула и замахнулась туфлей, но Нагиль, хмыкнув, лениво отбил её выпад. Он стоял совсем рядом с ней, опираясь плечом на стену, и смотрел на перепуганную Йонг сверху вниз. У него в руках были сандалии, он медленно опустил их на землю и пододвинул к ней.
– Я же обещал доставить вас обратно к вратам. Почему вы сбегаете, госпожа?
Её вернули в дом. Первый этаж тут заполняли юноши и девушки, одетые в одинаковые простые ханбоки с хлопковыми юбками с зелёной оторочкой и зелёные же чогори. Нагиль вёл упирающуюся Йонг под руку и отпустил, едва они перешагнули порог. К ним сразу же повернулось с десяток пар глаз: смолкли тихие разговоры и смех стражников; один, помоложе, тыкал второго в бок, на него шикали; служанки окинули Йонг оценивающими взглядами и покраснели при виде воина позади неё.
