Конечно, помню, как я могла забыть? Мы втроем наигралась в саду и направили свои стопы за ограду. Но, выбегая из-за деревьев, я увидела Тимрона: худого, осунувшегося и потерянного. Сердце сжалось, ведь в течение того года я старалась не думать о нём, о них всех. Подошла к брату, но обнять не смогла. Стояла рядом и молча разглядывала, как Тимрон возмужал, как щетина покрыла его щеки и подбородок. Совсем не знала, что сказать и поэтому ждала его первых слов. Даже сейчас мысли о той встрече заставляли быстрее биться сердце.
– Помню, – прошептала я.
– Тогда ты впервые не обняла меня при встрече. Я снова осознал потерю, но решил попробовать тебя разговорить. Позвал домой, а ты спросила: «Зачем?» Я знал ответ на этот вопрос лишь со стороны своей души: потому что, ты мне нужна. Ты как солнце: тёплое, светлое, яркое. Ушла, и стало темно, холодно. Но зачем тебе лететь со мной обратно, я не понимал. Видел, что тебя любили в чужом доме. Искренне обожали, заботились, переживали. То, что ты счастлива там – осознание этого ранило сильнее всего. Раздавило понимание, что ты прекрасно можешь жить и без нас. А мы – нет. Мы совсем не разговаривали, умирали, каждый в своём страдании без тебя.
Тимрон замолчал. Притихла и я. Мне тоже было мучительно больно с того самого дня. Постоянно.
В злополучный день, день побега, весь мой мир рухнул в одно мгновение. До тех пор я даже не задумывалась, почему в семье нет женщин. Знала, что жёны обоих моих дядьев существуют. Но, по причине десятилетнего возраста, как-то даже в голову не приходило поинтересоваться: почему все братья растут, так же как и я, без матерей. Узнала совершенно случайно.
Мои уроки танцев отменялись на неопределенный срок. Учитель случайно упал со ступеней и сломал свои грациозные ноги. Как у него так получилось, было непонятно. Но я никогда не любила выписывать пируэты, поэтому обрадовалась. Шла к дяде с довольной улыбкой. Тот неизменно занимался со мной географией и историей драконьего государства. Я выскочила в коридор для прислуги. Поднялась по лестнице. Прошла самым коротким путём через весь замок и вошла в кабинет дяди через пыльный и темный потайной ход. Дверь скрывалась между книжных стеллажей.
Дядя был не один. Он сидел за столом, а перед ним ходила высокая блондинка. Никогда не видела такой красавицы. Вообще, аристократок до неё я ещё не встречала. Величественная, с правильными чертами лица, она была в кремовом воздушном платье. Ткань наряда так и струилась от каждого движения. Мне эта женщина показалась прекрасной феей! Но только в первое мгновение. Красавица резко остановилась, повернулась к дяде и, четко проговаривая пропитанные ядом слова, выдала:
– До каких пор, любезный муж, ты будешь благоволить позору этой падшей…
Она остановилась, подбирая эпитет, не нашла его и продолжила:
– Моя сестра предала истинного избранника. Повергла в пучину позора весь наш род, когда явилась сюда обрюхаченной. Ты же, вместо того, чтобы предать мерзавку и порочный плод очищающему огню, принял её и это отродье. Наши дети живут бок о бок с проклятой! До каких пор будешь нянчиться с позором рода, обделяя вниманием законных наследников? Ты посвящаешь своё время этой ничтожной паршивке, как будто надеешься, что её примут в свете! Не лишился ли ты ума, дорогой супруг?
В этот момент леди дошла до окна, развернулась и оказалась прямо ко мне лицом. Шок от того, что я услышала и осознание, кем является эта красавица, ввели в ступор. Я стояла, открыв рот между книжных стеллажей, вся в слезах и это была первая сырость из глаз на моей памяти. Леди вперилась в меня полным ненависти взором. Дядя получил передышку от потока её желчных слов. Боковым зрением я увидела, как он вскочил из-за стола и посмотрел на меня в ужасе. Скинул с себя минутное оцепенение, простонал:
