— А говоришь, не обижена, — скривился на это нианец. — Неужели тебе не хочется обсудить то, что произошло?
— Ты понимаешь значение слов «не время и не место?». Или мне надо теперь таскать с собой словарь, чтобы особо трудные моменты сразу переводить на нианский?
— Кая, послушай меня… — Амоа попытался ухватить ее за плечи, но она выставила вперед руки, не давая ему этого сделать.
Нет, если он начнет прикасаться к ней, связь снова даст о себе знать, и кто знает, чем все закончится. А потом он снова исчезнет, оставив ее одну.. Она не готова сейчас теребить эту рану. Слишком больно. Слишком страшно.
— Тебе есть что сказать? — спросила она.
Взгляд его сделался печальным, и Амоа отвернулся. А так ли он готов к откровениям, как хочет показать? Или его просто что-то гложет изнутри, и он ищет способ избавиться от этого давящего чувства?
— Ты ведь тоже почувствовала, что связь изменилась, ведь так? Мы оба с тобой изменились, — тихо произнес он после непродолжительного молчания.
— Связь изменилась, да. И, может быть, ты изменился, — голос Киары был спокойным, хотя внутри все скручивалось узлом.
Заживет ли когда-нибудь этот шрам на сердце?
— А вот я осталась прежней. Может быть в этом проблема? — добавила она, улыбнувшись.
Нельзя позволять себе ни малейшей слабости. Так учили ее родители.
— Я понимаю, тебе было не слишком приятно, что я вот так ушел...
— Не слишком приятно? — Киара даже поперхнулась от услышанного.
Он был ее первым мужчиной. Это был первый раз в ее жизни, когда она кому-то настолько доверилась. А он просто встал и ушел от нее, как от портовой девки, не сказав при этом ни слова.
— Я просто вспомнил кое-что…
— Котелок где-то на огне оставил? Побежал снимать, пока не выкипел? — съехидничала она, помимо воли встревая в перепалку.
— Кое-что из далекого прошлого, — Амоа пропустил колкость мимо ушей. — Но воспоминания были не цельными. Они пришли разом, как галлюцинация, как морок. Я начал путать реальность с тем, чего нет. Не мог понять, где я нахожусь. Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы уложить все в этой голове.
Сказав это, он посмотрел на нее будто с… просьбой? С каким-то затаенным вопросом во взгляде.
— Что ж, тогда понятно, — Киара сглотнула, кивая ему. — Можешь считать, что извинения приняты. Теперь мы можем идти?
Она соврала. Ничего ей не было понятно. Какие еще в бездну воспоминания?!
Вот только от его слов стало еще больнее. Словно бы его объяснения не снимали вину с него, а лишь перекладывали ее на Киару. Ведь она поддалась этому чувству, позволила всему случиться, а теперь оказывается, что из-за этого у Амоа начались какие-то галлюцинации, и именно поэтому она не смогла спасти родителей.
— Я просто хотел сказать, что кое-что вспомнил про проклятие, — произнес он и тяжело вздохнул.
— Что-то еще кроме того, что драконья кровь является противоядием?
— Я боюсь, что с тебя его так просто не снять. Как и с принца-птицы, — он как-то странно сверкнул глазами.
— Два момента. Во-первых, Стивен умер. Во-вторых, ты хочешь сказать, что мы сейчас улетели из Заира за тридевять земель в очень важный для меня момент только для того, чтобы ты сказал, что вспомнил, что проклятие с меня не снять?
— Во-первых, — его тон напоминал передразнивание, — твоя сумасшедшая птичка живее всех живых, иначе ты бы не переживала за его длинный язык. Во-вторых, ты просто меня не слышишь.
