Первой мыслью было отказаться, сославшись на усталость. Родители Мирабель мне не понравились. «Отец» казался слишком властным и замкнутым, а «мать» своей повышенной эмоциональностью просто пугала меня. Но, немного подумав, я решила, что могу узнать что-нибудь новое из беседы за столом.
Лита — так звали служанку — помогла мне одеться. Сначала она принесла корсет, и так туго затянула его, что я едва могла дышать. Потом подала нижнюю шелковую юбку, шуршащую при каждом движении. Платье светло-сиреневого цвета с пышной юбкой и широким поясом, который завязывался на спине, казалось простым, если бы не лиф, расшитый золотистой нитью и украшенный драгоценными камнями.
Мои волосы служанка тщательно расчесала и заплела в косу, которую закрепила жемчужными шпильками вокруг головы.
— Взгляните, госпожа, — сказала Лита, подведя меня к зеркалу. — Вам нравится?
Бросив в зеркало короткий взгляд, я отвернулась. Мне не хотелось огорчать добрую девушку, но я знала, что ничего утешительного там не увижу. Все та же Мира Львова, серая мышка, только не в джинсах и куртке, а в длинном, до пола, платье и с не привычной прической.
«Девчонка отчаянно некрасива», — прозвучали в моей голове слова мачехи. Илона была уверена, что на мне женится только охотник за приданым. Что ж, в отношении Макса, она оказалась права…
К горлу подступили слезы, как всегда, когда я вспоминала о бывшем женихе, но я подавила их. Не хватало еще на ужин придти с заплаканными глазами, вызвав вопросы у новой «родни».
«Мира Львова — неуверенная в себе, робкая, без памяти влюбленная в красивого парня — осталась в прошлом. Теперь я — Мирабель Ренси. Раз мне дали шанс, начать жизнь с чистого листа, нужно попытаться все изменить. И, в первую очередь, себя».
И все же, глядя в зеркало, я не могла не подумать о том, как много упустила в своей прошлой жизни. Например, не воспользовалась услугами пластической хирургии, чтобы стать красавицей. Правда, говорят, что со временем лицо меняется не в лучшую сторону, и нужно снова делать операции.
А в этом мире существует магия! Неужели не найдется какого-нибудь зелья или артефакта, чтобы стать немного симпатичнее? Пусть не такой ослепительно—прекрасной, как моя мачеха, но всё-таки…
«Надо будет спросить у Лореса, — думала я, выходя из комнаты. — А также поискать в книгах».
Лита, помня о моей «амнезии», проводила меня до малой столовой. Она с поклоном распахнула передо мной дверь, и я оказалась в просторной комнате, залитой солнечным светом.
Одну стену занимало большое окно, выходившее в сад. Посреди комнаты находился стол овальной формы, накрытый тонкой скатертью. Тускло поблескивали серебряные и золотые столовые приборы. В воздухе плыл аромат жареного мяса и каких-то специй.
Я поклонилась Диру Ренси, сидевшему во главе стола. Он указал мне на стул, стоявший слева от него. Едва я села, как один из слуг взял тарелку, положил салата и свежих овощей, затем налил в бокал вина.
Господин Ренси был, как всегда, немногословен. Но по его нахмуренным бровям я поняла, что он чем-то раздражен. Он не притронулся к еде, и нетерпеливо поглядывал на дверь столовой.
Спустя минуту появилась опоздавшая госпожа Ренси. В отличие от мужа, она явно была в отличном настроении. Распространяя вокруг себя аромат духов, женщина наклонилась, поцеловав меня в щеку, потом подошла к супругу.
— Дорогой, ты не представляешь, что я узнала!
