Во всяком случае, именно так считал Кульчицкий, для чего отправил в Сибирь все того же Дворкина, чтобы он нашел в тайге небольшое староверческое поселение, желательно притесняемое местной властью, и уговорил их перебраться в Подмосковье. Дома, огороды и скотину гарантировали.
В общем, появились у Кульчицких и свои крепостные. Нет, никто людей силком работать не заставлял, они сами не желали никуда уезжать отсюда. Тихо, уединенно, барин заботится, ограждает от городской бесовщины, платит хорошо, церковь им выстроил правильную – поди плохо? Работай знай, да в барские дела не особо влезай.
И они работали не покладая рук. И на столе Кульчицких были только экологически чистые продукты.
А для наблюдения за ходом беременности Венцеслав нанял одного из лучших акушеров-гинекологов Москвы, профессора Либмана, попасть к которому было ох как непросто, а уж уговорить Иосифа Львовича мотаться из Москвы в поместье и обратно...
Но ничего, все получилось. Когда есть деньги, все получается, в этом Кульчицкий убеждался не один раз.
Вот, даже удалось достать рекомендованный Либманом экспериментальный препарат, разработанный во Франции. Средство чрезвычайно дефицитное, потому что гарантирует рождение ребенка с повышенными умственными способностями.
Он действительно сделал все возможное и невозможное для появления на свет идеального представителя человеческого рода, даже няньку-кормилицу из деревни подобрал. Марфа Лобова, позор семьи, сбежавшая год назад из дома в погоне за городским счастьем. Не хотела, видите ли, коров пасти и в огороде ковыряться! А кому ты еще нужна, тетеха? Грудастая, крепкая, румянец во всю щеку, голубоглазая, коса до пояса, да еще и наивная, к городской жизни не привычная.
И трех месяцев не выдержала Марфуша в городе, вернулась с плачем к батюшке с матушкой, кинулась в ноги, моля о прощении. Они и простили поначалу, пока новая беда на нос не полезла – брюхо. Нагуляла их девка байстрюка неведомо с кем, и ведь не признается, кто папаша.
Вот так и стала Марфа Лобова изгоем в деревне, даже повеситься хотела, но о ней узнал Дворкин, рассказал хозяину и посоветовал взять девку в дом – лучше няньки не найти. И молока будет вдоволь, Магдалене можно не беспокоиться, и преданность гарантирована.
Кстати, кажется, Марфа тоже собралась рожать, что-то ее возле обожаемой хозяйки, которую девушка действительно полюбила всем исстрадавшимся сердцем, не видно. Ну да ладно, сама справится, баба крепкая.
Главное сейчас – Магдалена и их сын. Пора бы уже и появиться Кульчицкому-младшему на свет.
И словно в ответ на мысли отца сверху, из спальни, донесся заливистый плач новорожденного.
А через мгновение – жуткий, захлебывающийся вопль Магдалены.
Пресвятый Боже, страшно-то как! Сыро, темно, дышать тяжко. И тело все болит, словно по камням тащили или... В зубастой пасти?!!
Ой-ой, не надо, Груня, даже думать не смей об этом! Матушка ведь говорила, что чудищ не бывает, что идолища поганые, языческие давно огню преданы, и, ежели примстится какое, надо молитву сотворить, и оно, идолище, в сей момент сгинет!
А она вот не успела... Потому что черничную поляну, на ягоды больно богатую, нашла. И, не желая с подружками делиться, с которыми в лес пошла, затаилась, на их ауканье не отзывалась. Потеряться не боялась, она эти леса вокруг деревни вдоль и поперек исходила.
Правда, в эту часть леса деревенские не ходили, дурной славой она пользовалась. Навроде как люди тут пропадают, в основном девки молодые из соседних деревень. Не так чтобы часто, раз в году, а то и того реже, но ведь пропадают же! А бабки с тех деревень, что живут здесь с рождения – их-то село барин целиком перевез из Сибири лет тридцать назад, так что свои бабки местных легенд и не знали раньше – бают, что где-то в лесу есть Белая Пещера, где живет Змей Горыныч. Давно живет, тыщу лет, а то и дольше. Раньше, в стародавние времена, когда Змей помоложе был, он в страхе всю округу держал, деревни жег, баб да ребятишек истреблял, скотину воровал. Мужики вроде пытались извести чудище, да не вышло. И тогда начали поклоняться ему, богом своим сделали. И, чтобы Змей больше деревни не разорял, каждый год ему в жертву приносили самую красивую девку. Ну, как приносили – приводили. Девку, разодетую в самые лучшие одежки, отводили к пещере, привязывали там к дереву и оставляли. А что уж с ней чудище делало – неведомо. Может, ело, а может...
