Тяжелое, темное,
полностью закрытое. А женщина симпатичная, ясно, в кого и Матиас пошел, и
Мариса. Так подруга и будет выглядеть через двадцать лет.
Только вот…
лучше бы не так, потому что под внешней красотой проглядывает такая тяжелая
жутковатая усталость, что мне даже страшно становится. Эта женщина давно и
прочно живет ради детей. Судя по взгляду, которым она смотрит и на Марису, и на
Матиаса, она не просто их любит. Это больше, чем любовь.
Хороший тренер
еще и хороший психолог. Не самый плохой, иначе не сможешь сделать группу из
отдельных личностей. Да что там!
Даже кого и в
какой ряд поставить на тренировке, и что при этом сказать – и то важно! Никто и
никогда не задумывается, но, к примеру, тем, кто никогда не тренировался, надо
видеть, что делает тренер. А в первый рад их не поставишь – смущаются. И таких
деталей очень много в моей работе. Приходится быть наблюдательной.
Сейчас я хорошо
вижу, что женщина с любовью смотрит на Марису и Матиаса, а вот Матиас глядит
даже с легким презрением. Мариса мать любит и жалеет, но надеяться на нее не
может.
Любовь – это
много или мало? Если ты не можешь ничего сделать для любимых?
Отца семейства я
оставила на сладкое.
Маркус Лиез. А
мать – Элия Лиез. Ясно, кто детей называл.
Маркус Лиез был
одет под стать своему дому. Роскошный алый бархат, золотое шитье, золото на
всех местах. На его жене, кстати, тоже. Платье темное и скромное, закрытое и
глухое, а драгоценностей только на попе нет. В ушах, на шее, на руках, даже в
волосах – золото и камни. Наверное, у нее жутко болит голова.
А вот у Маркуса
точно ничего не болит. Разве что ему на самомнение наступят. И внешность у него
очень так себе, детям повезло, что не в папочку пошли. Маркус Лиез больше всего
походил на престарелого пекинеса. Невысокий, полный, одышливый, местами с
проплешинами, и глаза навыкате.
И вид у него
такой… на нас он смотрит с разным выражением глаз. На сына – продолжатель, гордость,
надежда рода.
На дочь –
удачная инвестиция.
На меня – как на
грязь, которая прилипла к подошве ботинка. Ага, ясно. Матиас начал папеньке
мозг проедать на тему Каэтаны Кордова, а папенька, небось, его сговорить решил.
Или уже сговорил. Папеньке я как еж поперек шерсти.
Это же отлично!
Восхитительно
даже!
И я милейшим
образом улыбнулась надутому снобу. Ответом мне был еще более презрительный
взгляд.
- Матиас. Мариса. Эсса Кордова. Рад вас
видеть. Эсса Лиез, займитесь своей дочерью.
Элия Лиез встала
мгновенно. Мариса посмотрела на меня, я улыбнулась ей и опустила ресницы.
Подруга поднялась и отправилась вслед за своей безропотной матерью.
Эс Лиез перевел
взгляд на сыночка.
- Матиас… Располагайся. Мы сейчас побеседуем с
эссой Кордова, а потом я приглашу тебя для беседы.
- Отец! – Матиасу эта перспектива явно не
нравилась.
- Сын.
Слово упало, как
кирпич на голову. Матиас скрипнул зубами, но поднялся.
- И все же, я прошу. Каэтана…
Я улыбнулась
Матиасу еще нежнее. Судя по взгляду Лиеза-старшего, он это просек, и
нахмурился.
- С.Ы.Н.
Матиас скрипнул
зубами и вылетел за дверь. А Лиез-старший кивнул мне.
- Пройдем в кабинет, эсса Кордова?
Третья милая
улыбка досталась ему.
- Как прикажете, эс Лиез. В своем доме вы
хозяин.
Первый
одобрительный взгляд я заслужила.
***
Кабинет эсу
обставлял кто-то умный и грамотный. Сделано все было так, чтобы максимально
выделять эса и подавлять его собеседников. Черное – белое. Высокий письменный
стол и мягкие кресла для посетителей. Я подумала и честно уселась так, что
коленки едва не оказались выше головы. Ладно уж, поиграем в эти игры.
