В голове мелькнула догадка: он не может насытиться, потому что радости плоти у фаррийца бывают только в полнолуние, день нашего договора? Неужели он спит только со мной?! Но я тут же отбросила эту дикую мысль, ни на секунду не поверив в подобный абсурд. Сдерживающий себя Лорд-наездник? Хранящий себя до заветного часа? Не позволяющий себе задрать первую попавшуюся юбку, как только его дружок вознамерится встать на дыбы? Бред! Так поступать могут кто угодно, но только не драконьеры, эти ни перед чем не остановятся, лишь бы добраться до вожделенной цели.
Действия ненасытного фаррийца подтверждали это. Его руки не пропускали ни малейшего клочка кожи, губы зацеловывали мою шею, щекоча жарким дыханием, а горячая мужественность уже вторгалась в меня.
Я возблагодарила бога за свою предусмотрительность, хорошо, что я вовремя отослала служанку, иначе бы весь замок шептался о том, чем мы здесь средь бела дня занимаемся с фаррийцем. Нет, сам факт соития не был чем-то таким предосудительным. Я боялась иного: злословия врагов, гнева короля и… Его.
Злопыхатели не преминули бы добавить скабрезных и пикантных подробностей. Представив, как бы они это смаковали и перетирали, я содрогнулась.
Почему я боялась короля не меньше чем диких наездников, я и сама не знала, но этот холодный и расчетливый мужчина пугал меня больше, чем пылкий и необузданный предводитель фаррийцев.
А самое главное, у меня холодело внутри при мысли о том, что Стас, мой сводный брат, каким-то образом попавший в этот мир, бродит где-то рядом. В буквальном смысле бродит. Все храмовники неслышно скользили по двору замка, низко надвинув капюшоны на глаза и спрятав руки в рукава. С приездом так называемого мессии в переоборудованном сарае начались какие-то загадочные богослужения и мессы, на которых присутствовали храмовники и король.
Я в страхе выискивала среди серых балахонов до колик пугающий меня белый.
Меня раздирало между ужасом перед моим мучителем и желанием поговорить хотя бы с одним знакомым мне человеком в этом чуждом и враждебном мире.
А фаррийца совершенно не заботило ничего, кроме собственного удовольствия, и в первую очередь ему было чихать на мои тревоги.
Я старалась не смотреть в зеркало, чтобы не видеть эту сцену разврата, зато я ее чувствовала. Вопреки здравому смыслу меня накрывало возбуждение, и я не знала, как себя при этом вести и как реагировать на подлое предательство собственного тела. Пылающий дракон фаррийской мужественности ритмично входил в меня, заставляя забыть обо всем.
Теперь я боялась не того, что нас кто-то увидит, а того, что нас услышат. Причем, судя по степени нахлынувшего на меня экстаза, я волновалась за спокойствие всего замка, а может быть, и окрестностей.
– Неужели вы не наигрались ночью? – только и смогла выдохнуть я, когда драконьер подхватил меня на руки и перевернул лицом к себе.
– Ночью я не видел всего того, что наблюдаю сейчас при свете дня… – Как у них, у мужчин, все просто. Увидел, – протягиваешь руку и берешь. Нам же, женщинам, всегда во всех мирах неизменно трудно. Возможно, именно в этот момент, когда фарриец с жадностью прильнул к моей коже и зацеловывал шею и ключицы, я и решила, что женщины должны иметь больше власти. Ведь могут же они наравне с мужчинами запечатляться с драконами и летать на них, а значит, они могут управлять и… Возглавлять. Мысль была робкая, не оформленная в конкретные действия, но она заронила зерно сомнения в мою душу.
