Читать онлайн Карина Демина - Драконья кровь

1. Глава 1

Глава 1

Заведение, в котором нашла приют миссис Эшби, и вправду было достойным. О том говорила и уединенность его, и кованая узорчатая ограда, окруженная другой, живой стеной. Та была аккуратно подстрижена, но кое-где сквозь плотную зелень проглядывали тонкие ниточки вьюнка.

Милдред пришлось остановиться на подъезде.

Здесь не пахло морем. А вот скошенной травой, солнцем и горами – вполне. За воротами дорога продолжалась, правда, переодевшись из черного асфальта в белесый камень. Она разрезала зеленые лужайки того идеального вида, который, как представлялось Милдред, возможен лишь на картинке. Но нет.

Композиции из елей.

И снова живая ограда. Статуи.

Фонтан.

И голуби на крохотной площади. Старушка в инвалидном кресле. И рослая женщина за ее спиной. В руках женщины батон, куски которого она отрывает, чтобы передать старушке, а та уже крошит голубям. И те, толстые, неповоротливые, вяло толкаются, спеша урвать кусок получше.

Главный корпус лечебницы вписывался в окружающий благостный пейзаж как нельзя лучше. Колонны и те были к месту, тонкие и белые, будто сахарные.

Аромат цветов.

И бронзовые тяжелые цветочницы у входа. Пол узорчатый, выложенный кругами. Печальные мужчина старательно переступает через черные плашки камня. А за ним с некой долей снисходительности наблюдает рослая женщина.

- Добрый день, - сказала Милдред, когда взгляд женщины зацепился за нее. – Я ищу мистера Пинброка. Мы договаривались о встрече.

- Туда, - ей указали на левый коридор. – По зеленой линии.

- По черной нельзя, - добавил мужчина, замирая перед очередной плашкой. – По черной ходить – смерть бередить.

Мистер Пимброк оказался невысоким человеком вида столь обыкновенного, что это казалось почти издевательством. Мягкие черты лица. Вяловатый подбородок с куцей бородкой. Округлые щеки и пухлые губы, которые казались слишком уж яркими, будто накрашенными.

- Мне звонили, - к появлению Милдред он отнесся безо всякого восторга. – Меня предупреждали о визите. Не скажу, что рад.

- Не скажу, что я рада.

Он поморщился.

Он не любил красивых женщин, скорее всего потому, что они не обращали на него внимания ни раньше, ни сейчас. И даже успех его – а глава подобного рода клиники априори успешен – не способен был изменить сего печального факта.

- Но мне звонили. Мистер Эшби. Он ясно выразился… стало быть, вы хотите побеседовать с Лукрецией?

- Если можно.

- Я бы не рекомендовал.

Он обзавелся изумрудными запонками и привычкой ходить слегка в развалку. Он позаботился о том, чтобы движения его обрели должную неторопливость. Он собрал неплохую коллекцию булавок для галстука и часов. И даже порой проводил время у любовницы, соответствующей статусу, но не вызывавшей в душе ничего, кроме раздражения.

- Что с ней?

- То же, что и со всеми… разум человеческий сложен. И непостижим. И порой в сложности своей он дает сбой, который невозможно исправить.

Он любил свою жену, столь же невзрачную и так и не научившуюся распоряжаться прислугой. Но все одно милую.

А вот красивых женщин опасался.

- И все-таки.

- Вряд ли вы поймете…

- Я постараюсь.

- У нее шизофрения.

Мистер Пимброк удостоил Милдред снисходительного взгляда.

- Я знаю. А подробнее если? Когда она к вам попала? В каком состоянии? Как проходило лечение? Какие методы вы использовали? Был ли отклик?

Каждый новый вопрос заставлял мистера Пимброка морщиться все сильнее и сильнее пока он, наконец, не поднялся, довольно-таки резко. Он сцепил руки за спиной и сказал:

- Это врачебная тайна.

- У меня ордер имеется, - Милдред взяла его на всякий случай, искренне надеясь, что звонка Эшби будет достаточно. Но вот, пригодился. – Поэтому, будьте столь любезны, распорядитесь сделать копию истории болезни…

- Двадцать лет… чуть больше, - мистер Пимброк вернулся в свое кресло, объемное и массивное, оно должно было бы придавать солидности его фигуре, но вместо этого лишь подчеркивало общую неказистость хозяина. – Около двадцати двух или двадцати трех? Не скажу точно. Я тогда лишь появился здесь. Да, по протекции хорошего знакомого. И да, сперва всего лишь врачом. Позже… сложилось. И да, во многом стараниями мистера Эшби. Он совладелец клиники.

- Даже так?

А вот этого Милдред не знала. Интересный факт. Полезный ли? Она потом решит. И подавшись слегка вперед, она сказала:

- Я ни в чем вас не обвиняю. Более того, я представляю, насколько нелегко вам приходится. Это непростое место. И больные тоже… специфические, не говоря уже о родственниках.

Сочувствие должно быть искренним. Странно, но люди, даже напрочь лишенные эмпатического дара, остро чувствуют фальшь.

- Вы в сложном положении. И многие хотели бы занять ваше место…

- Было бы что занимать, - он вяло махнул рукой. – Но вы правы, да… простите, к визитам власти многие испытывают некоторое… как бы это выразиться…

- Предубеждение?

- Вроде того… но да, я прекрасно помню, как она появилась. Молодая красивая женщина, которая была совершенно безумна. Скажу так, у нас, что бы ни говорили, не прячут нормальных людей. Кто-то проходит реабилитацию. Кто-то приезжает отдохнуть. Кто-то ищет способ исправить то, что полагает недостатком. Есть пациенты, страдающие приступами гнева. Они искренне раскаиваются после и хотели бы измениться… есть и те, кто меняется, да. Есть подростки… современный мир сложен, и это не может не сказаться на детях, да… во многом, конечно, если не в большинстве, наши пациенты поступают сюда не по собственной воле. Но редко кого привозят в смирительной рубашке.

- Как миссис Эшби?

Он вновь выполз из кресла и подошел к шкафу. Дверцы из красного дерева выглядели в достаточной мере прочными, а замки надежными, чтобы справиться с попыткой взлома, буде найдется кто, желающий взломать.

- Как миссис Эшби.

Ключи доктор носил на поясе.

Перебрав связку, он достал один.

- Она рычала. Давилась своей слюной. Пыталась укусить сестер милосердия. Признаться, если бы не статус мистера Эшби, я бы не рискнул связываться с подобной пациенткой. Более того, несмотря на все его уверения, я приказал ее изолировать. Бешенство в наши дни встречается не так уж и редко.

- Бешенство?

- Не стоит так удивляться. По статистике в прошлом году по штату зафиксировано тридцать пять случаев. Это среди людей.

Удивительно.

И вправду удивительно.

В руках мистера Пимброка появилась пухлая папка.

- Вам сделают копию, хотя видит Бог, не знаю, чего вы хотите от несчастной… последние двадцать лет она провела в этих стенах.

Поверхность папки была мягкой, шелковистой наощупь.

- Я сама не знаю, - Милдред провела ладонью, наслаждаясь этим прикосновением. – Просто… предчувствие. У вас бывали предчувствия?

- Да. Я… не суеверен, поэтому предпочитаю думать, что предчувствие – это итог работы подсознания, которое анализирует факты, отвергнутые сознанием. Если рассматривать разум, как нечто большее, чем наша способность к запоминанию, изучению, анализу и прочим явным, скажем так, функциям, то подсознание в нашей жизни играет важную роль.

Спорить Милдред не собиралась.

Она открыла папку. И коснулась снимка, с которого на Милдред смотрела женщина неясных лет, но определенно безумная. У нормальных женщин не бывает настолько дикого взгляда.

- Наши симпатии и антипатии, которым порой невозможно найти объяснение, есть лишь результат работы нашего подсознания и своего рода предупреждение. Жаль, что многие не готовы прислушаться, да… я испугался ее. Для врача моего уровня это непростительно.

Растрепанные светлые волосы.

Лицо с искаженными чертами. Будто женщина скалится. И желает укусить. Милдред даже палец убрала с фото.

- Но я не только врач, я еще и человек. А мое подсознание кричало, что она опасна. Но отказать мистеру Эшби? Можно было бы попрощаться не только с местом, но и с карьерой. И разум взял верх. Признаюсь, теперь я рад, да… несколько дней она провела, привязанная к кровати. И с кляпом во рту. Не потому, что я садист, отнюдь. Мне невыносимо, когда приходится применять подобные меры… я был рядом с ней, разговаривал. Наблюдал. Я поил ее. И ставил капельницы, чтобы как-то поддержать жизнь в ее теле. Я помогал обмывать. Смазывал воспаленные места… их было много. Полагаю, что мистер Эшби сам пробовал справиться с болезнью. Как и многие до него, он просто недооценил серьезность ситуации и сделал хуже. Обратись он раньше, и нам бы удалось скорректировать состояние Лукреции. Есть ведь лекарства. Очень хорошие лекарства.

Скупые строки.

Возраст. Вес.

Девичья фамилия.

Три беременности? Но ребенок один… так, выкидыш на позднем сроке. И младенец, который умер сразу после родов. Могли ли это повредить хрупкую душу? Но ведь она все равно рискнула и родила Ника. Имя его здесь же. И дата рождения.

- Люди закрывают глаза, говоря себе, что маленькие странности есть у каждого, не замечая, как маленькие странности растут, превращаясь в большие, а эти большие становятся полноценным сумасшествием. С ним же справиться способен не всякий.

Вздох.

И очередная страница. Краткий анамнез.

Анализы… странные анализы.

- Что у нее с кровью?

- Вы про повышенный уровень лейкоцитов? Полагаю, тому виной воспаление. Говорю, ее кожа была в ужасном состоянии. Да… а гемоглобин низкий, поскольку, как выяснилось, в последние месяцы миссис Эшби питалась крайне скудно. Мы долго приводили ее в порядок.

Страница.

Список лекарств. В принципе, довольно стандартный, разве что сочетание успокоительного и снотворного кажется странным.

- Понимаю, - ему не нужно больше задавать вопросов. Мистер Пимброк готов отвечать и так. – Но обычные дозы на нее не действовали. Мы перепробовали многое. Она получала двойную дозу карпанола, однако безрезультатно, а вот сочетание с гладифармом оказывало успокаивающее воздействие. Лукреция не засыпала, но хотя бы переставала кидаться на людей. И вредить себе.

Не засыпала?

Да половины дозы хватит, чтобы успокоить здорового мужчину, вроде Луки…

…который делал вид, что все обычно и ничего-то не случилось.

Не случалось.

На другую ночь Милдред сама пришла к нему. И он впустил ее. А потом также молча выпустил, признавая за ней право уходить на рассвете. И за это ему захотелось отвесить пощечину, потому что никто из мужчин Милдред не готов был просто взять и отпустить ее.

Наверное, поэтому она вернулась снова.

А потом испугалась, что привяжется, и ушла. Лука собирался поехать с ней. Милдред не просила, но знала, собирался, только в последний момент ему позвонили.

…все ли в порядке?

- Сперва она почти все время находилась под этой смесью. Не разговаривала сама. Не пила. Не ела. Но и не возражала, когда ее кормили и поили. Была вялой, апатичной. Но стоило чуть снизить концентрацию, и просыпался зверь… очень хитрый зверь.

Первый случай, судя по записям, произошел спустя полгода после того, как миссис Эшби оказалась в стенах сего заведения.

Краткие сухие записи.

Нападение.

Нанесение телесных повреждений средней тяжести.

- Она… сперва бросалась сразу, стремилась вцепиться в горло или в лицо. И к этому привыкли. Научились предугадывать, но не учли, что шизофрения – болезнь крайне неровная. Мне показалось, что ей становится легче. Во всяком случае, поведение выровнялось. Исчезли всплески агрессии. И миссис Эшби заговорила. Она просила прощения за то, как вела себя. Правда, тут же утверждала, что не помнит подробностей, что в голове туман. И что ей тяжело. Иногда спрашивала о сыне. Это был прогресс и немалый. И когда она попросила уменьшить дозу, я пошел навстречу. Мне и самому проще работать с человеком, чей разум не затуманен.