Мы сидели с моим товарищем Кондратом за столиком в его баре, – был обеденный перерыв, – и вслух размышляли.
Дело было в том, что стройотряд из Татарстана еще в конце августа отбыл из наших мест к себе на родину, тогда же студентов Казанского университета, работавших на совхозных полях района и местном консервном заводе, сменили наши, молдавские студенты Кишиневского университета. Однако теперь пошла уж третья декада сентября, а в городе, общественных местах, и уж тем более в барах, где мы с товарищем работали, этих самых студентов мы даже в глаза не видели.
Всерьез обеспокоившись этим фактом, а интересовали нас, понятное дело, исключительно студентки, мы обсудили этот вопрос со своими знакомыми милиционерами Бананом и Яником, которые тоже не понимали, в чем дело, в результате чего пришли к выводу, что нам придется действовать по принципу: «Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе».
И вот одним теплым сентябрьским днем, мы, четверо приятелей: Банан – участковый инспектор, старший лейтенант милиции; Яник – инспектор уголовного розыска, тоже старший лейтенант; Кондрат – «представитель райкома комсомола»; и я (сам я, соответственно своему возрасту и внешнему виду собирался, как обычно, представиться заместителем начальника городского управления КГБ, в звании капитана), на машине Кондрата прибыли в расположение студенческого городка, якобы для выяснения условий проживания студентов. При необходимости мы собирались напрямую пообщаться с руководством студенческого отряда.
Однако оказалось, что согласно внутреннему распорядку, даже пройти на территорию городка было делом непростым, но, конечно же, не для нас – «представителей власти», так как оба милиционера Банан и Яник были, соответственно, в форме, а мы с Кондратом в цивильной, но строгой деловой одежде.
Пообщавшись у входа с дежурным преподавателем, мы выяснили, что самый главный стройотрядовец – командир – в настоящий момент на месте отсутствовал, поэтому вздохнули с облегчением (это упрощало нашу задачу) и попросили этого самого дежурного – седого, преклонных лет педагога – собрать весь преподавательский состав, находившийся в данный момент в студенческом городке, на встречу с нами для «знакомства, изучения ситуации и обсуждения мероприятий».
Минут через десять нас пригласили в столовую, где к этому времени уже собрались десятка два преподавателей. Участковый Банан представил нас, затем я («как старший по званию») взял слово и попросил преподавателей прямо и открыто высказаться, с какими трудностями в обустройстве студентов они столкнулись за прошедший период и, главное, сделать акцент на мерах, направленных на улучшение проживания и быта студентов в студенческом городке, чтобы нам было понятно, какой конкретно помощи ждут от нас, то есть, от городских властей, КГБ и милиции. Вопросов, связанных с консервным заводом, где трудилась подавляющая часть студентов, мы решили пока не касаться, там, мол, есть свои ответственные.
От имени коллектива преподавателей выступил профессор Никифоров, он сказал, что весь преподавательский состав изо всех сил старается улучшить быт и отдых студентов, в сущности детей, которых им доверили родители – папы и мамы, послав своих отпрысков в места, расположенные вдалеке от родного дома. Серьезную обеспокоенность преподавателей вызывала не совсем здоровая обстановка вокруг студенческого городка: основной акцент докладчиком был сделан на то, что по вечерам много праздношатающейся молодежи, в частности местные весьма разболтанные и хамоватые в обращении парни, зачастую уже в подпитии, приходят к студгородку, приносят с собой бутылки с алкоголем и жаждут близкого общения с девушками-студентками, поэтому руководство лагеря боится вероятных эксцессов: драк между местными парнями и ребятами-студентами, а в особенности поножовщины, а также изнасилований.
