Вскоре наступила нормальная температура, и снег с градом начал быстро таять, образуя потоки бегущей воды.
Мы видели мечущихся лошадей, вырвавшихся из своих разрушенных бурей конюшен, находившихся в конце рыночной площади. Повсюду валялись тела убитых и раненных необыкновенным градом и сорванными бурей крышами домов.
В момент начала бури на площади было около двух тысяч человек, собравшихся смотреть на жертвоприношение.
– Дитя мало, но сила его велика! – торжественно сказал Марут. – Взгляни, вот его первое проклятие!
Я посмотрел на него, но не стал спорить, так как он был глубоко убежден, что этот необыкновенный град и буря были посланы его Дитятей.
Я не понимал только, как он мог верить во все это. Потом я припомнил, что подобное наказание постигло древних египтян в период их расцвета за то, что они не дали «народу уйти»[15]. Конечно, эти черные кенда были хуже, чем египтяне; и конечно, они нас не отпустят. Поэтому я перестал удивляться фантазиям Марута.
Только на следующее утро мы смогли судить о размерах несчастья, выпавшего на долю черных кенда.
От их жатвы, обещавшей быть богатой, не осталось и следа.
Леса приняли настоящий зимний вид. На деревьях, протягивавших к небу свои оголенные ветки, не осталось ни одного листка. Огромное бедствие обрушилось на страну черных кенда.
В это утро нам не принесли завтрак, вероятно, потому, что некому было его принести. Но у нас от предыдущего дня осталось много разной пищи. Мы поели сколько могли и отправились посмотреть хижину, где помещались наши белые кенда. Она была совершенно пуста: последний ее обитатель исчез, подобно своим товарищам.
– Они убили их! – сказал я Маруту.
– Нет, – ответил он, – их принесли в жертву Джане. То, что мы видели вчера на рыночной площади, было обрядом жертвоприношения. Теперь настал наш черед, Макумазан!
В бессильной ярости вернулся я с Марутом в дом.
В это время остатки тростниковых ворот распахнулись, и в них показался король Симба в сопровождении жреца с простреленной ногой, на костылях, и остальной свитой, большинство которой было ранено вчерашним ураганом.
В порыве охватившего меня гнева я забыл, что скрывал от черных кенда знание их языка.
– Где наши слуги, убийцы? – закричал я, потрясая кулаками, прежде чем посетители собрались что-нибудь сказать. – Вы принесли их в жертву вашему дьявольскому богу? Если так, смотрите на плоды вашей жертвы! Куда делась ваша жатва? Чем вы будете жить в эту зиму?
При этих словах уныние охватило их; перед их глазами уже стоял признак наступающего голода.
– Зачем вы держите нас здесь? – продолжал я. – Или вы хотите еще худшего? Зачем вы теперь пришли сюда?
– Мы пришли посмотреть, вернул ли ты, белый человек, жизнь нашему жрецу, которого убил своим колдовством, – мрачно ответил Симба.
– Смотри, – сказал я, сбрасывая с мертвеца наброшенную мною накануне циновку, – смотри и будь уверен, что если ты не выпустишь нас, то, прежде чем родится новая луна, все вы будете такими. Вот какую жизнь мы возвращаем злым людям, подобным тебе!
Ужас охватил наших посетителей.
– Господин, – сказал Симба, обращаясь ко мне с необыкновенным уважением, – твои чары слишком сильны для нас. Великое несчастье обрушилось на нашу землю. Сотни людей убиты ледяными камнями, вызванными тобой. Наша жатва истреблена. Со всех концов нашей земли приходят вести, что почти все овцы и козы погибли. Скоро мы должны будем умереть от голода.
