Я тряхнул головой, удивляясь, как за секунды в ней пронеслось сразу столько мыслей, да ещё таких чётких и последовательных. Внезапно я осёкся, прервав поток своих педагогических измышлений. Чего это я?
– Ну, ты даёшь? Не всякий учитель так сможет выразиться.
Полёт моей разнузданной педагогической фантазии внезапно иссяк, и я сказал:
– Просто для меня погас свет в конце какого-то длинного тоннеля, по которому я шёл как осёл за морковкой. Один рыжий тип отключил. И я оглянулся вокруг: вроде темнее, а видно больше. Как будто стоишь на столе и смотришь сверху. Если когда-нибудь у меня будет ребёнок, я не стану его останавливать – пускай он лезет на стол. Только присмотрю, чтобы не упал. Все мы должны карабкаться на свой стол. А тот рыжий тип ещё заявил, что такие как он, пришли надолго…
– Будет, будет… – начала, но не договорила фразу Галя, так как дверь тут же открылась, и в квартиру вошли мой брат с дочерью, которая кроме гимназии с «уклоном» занималась ещё и в музыкальной школе.
– Привет! – прокричала племяшка как на детском утреннике.
– Здрастье, – по-вечернему отреагировал я. – Твой «ненавистный инструмент» пришла пора настроить, – добавил я, имея в виду пианино. – А то как же ты для меня сыграешь «Мурку»? Вот я в твои годы играл на дедушкином аккордеоне, а твой папа скрипел на скрипке… Эх, как сказал бы неизвестный мне поэт-бойскаут:
«Солнце светило на голову мне,
как хорошо моей голове!» Было.
– Не так, дядя Саша. Надо так:
«Снова светило меня озарило,
Стало вокруг лучезарно вполне.
Если судьба меня так одарила,
Значит не плохо моей голове». Было.
– Чтобы цитировать родного дядю не обязательно прослыть вундеркиндом.
Мы засмеялись и перешли к обсуждению повседневных дел, а Галя стала накрывать стол. За ужином мы вспомнили родителей, поговорили о личных планах на ближайшее будущее, которое ничего замечательного не приоткрывало. Так, одни серые будни, тем более, до лета было ещё далеко.
Задерживаться я не стал, решив, что сегодня, наконец, лягу спать пораньше, и почти сразу ушёл восвояси. А к короткому разговору о родословном дереве нашей семьи мы больше не возвращались. Тогда я не мог догадываться, что очень скоро мне предстоит складывать картинку из мозаики, фрагменты которой будут попадаться мне в самых неожиданных местах, удалённых на сотни и даже тысячи километров друг от друга. Да и тот разговор о школьном задании по составлению своей родословной, скорее всего, не мог быть простой случайностью, потому что в нашем мире ничего случайного не бывает. А иначе, как объяснить случайностью второй, третий… десятый повод, послуживший толчком к составлению фамильного древа, да ещё весьма необычного древа? И как, вообще, следовало оценить последующие события, которые заставили меня действовать так, чтобы так круто изменилась моя, и не только моя жизнь?
* * *
– Могут ли Духи знать наши самые сокровенные мысли?
«Они знают часто то, что вы желали бы скрыть даже от самих себя; ни поступки, ни мысли не могут быть скрыты от них».
– Поэтому легче скрыть что-нибудь от человека, когда он жив, нежели после его смерти?
«Без сомнения, и в то время, когда вы уверены, что вы одни, вас окружает толпа Духов, которые видят вас».
– Что думают о нас Духи, нас окружающие и наблюдающие за нами?
«Лёгкие Духи смеются над причинёнными вам неприятностями и над вашим нетерпением. Серьёзные Духи жалеют вас и стараются помогать вам».
