– Я впервые слышу такое.
– Не грусти по добрым отношениям между людьми при социализме, Хельга. Гораздо важнее знать и помнить, откуда они берутся, и почему так нужны.
– Откуда?
– Бог есть любовь, другого ответа нет…
Мы с Хельгой танцевали ещё два раза, последний раз – танго, за которое нам коротко и бурно поаплодировали. Когда мы вернулись к столу, она сказала:
– Алекс, я вспомнила, где слышала легенду о двух влюблённых. Через несколько дней после приезда из Берлина Рунк собрал в своём номере Ирму Шмутке, Линду Барч и меня. Он рассказал нам о задачах нашей практики, истории замка Эльзы и вскользь упомянул о ней.
– Что же ты молчала?
– Я только недавно придала значение тому, что Флора фон Раден и Густав фон Берлиц погибли в один год, ведь Рунк их фамилии не называл. Я разговаривала с Гельмутом сегодня. Подробностей он не знал, но имена их помнил. Я сказала ему, что ты историк и писатель из Москвы, очень интересный человек, и интересуешься этой легендой.
– Про интересного человека говорить было необязательно, потому что это субъективная оценка, а про писателя ты красиво приврала. Что он ответил?
– Сказал, разыщем, не такая это давняя история.
– Трудно возразить. Нашему Ивану Грозному через два месяца после их гибели стукнуло целых шесть лет. Он что, правда, собирается искать, и найдёт?
– О-о, Рунк такой энтузиаст. Он говорил нам, если вас не тянет к архивам, вам надо водить зевак вокруг лошади с королём Иоганном у Дрезденской галереи или зачитывать путеводители в автобусах с туристами. Мне нужно ещё немножко времени. Я и так не выхожу из-за компьютера и из библиотеки. Кое-что подсказывают коллеги, но ты же знаешь, сотрудники просят подменять их у входа в музей. Рунк даже поставил меня в пример Ирме и Линде, – вот как надо работать. Он же не знает, что я ищу материал не только для магистраторской работы.
– Ага, тебя оставят на второй год или отчислят и вызовут родителей, а я буду виноват.
– Не отчислят, я уже большая фройляйн и всё, что нужно, собрала. Алекс, завтра выходной. Ирма и Линда пригласили меня в Кобленц, по магазинам. Я не знаю, ехать или нет. Ты не обидишься?
– А-а, типа им тоже «нечего надеть»? Не обижусь. Привезёшь мне сладкого петушка на палочке?
– Обязательно. Я сразу зайду к тебе, когда вернусь, и расскажу, где была. Если мы уже уходим, пойду, попудрю носик, хорошо? Мы слишком много съели, надо немного прогуляться. Ты не против?
– Конечно. Иди, я пока рассчитаюсь. Я буду здесь или в вестибюле.
Мы встретились в вестибюле, где я помог Хельге надеть плащ.
– Порядок? Идём.
– Яволь, мой господин. Я буду следовать за вами, пока не надоем. Согласны?
– Не согласен! Такие госпожи… тьфу… хейрины… тьфу… фройляйны никогда и нигде не надоедят. Вперёд. Азимут – Башня-сова, там разливают из-под полы превосходный шнапс, и там, за вечно зелёными кустами, мы, наконец, выпьем на брудершафт, чтобы перейти на «вы».
– Хельга, а этот, как его, Густав, тоже был рыцарем? – спросил я, когда мы вышли на улицу.
– Густав фон Берлиц получил рыцарство по наследству, но рыцарями также становились по посвящению кайзера или короля и по принадлежности к рыцарскому, например, Тевтонскому ордену.
– Он что, этот потомственный рыцарь, всё время воевал что ли?
– Он из имперского замка, кто бы осмелился с его вассалами воевать? Во всяком случае, рыцарскую подготовку он прошёл и владел оружием не хуже других.
