– Что там наш сопливый байкер? Правда, что в лотерею выиграл две тысячи?
– Не знаю, – пожал плечами Лёнчик и мотнул головой, отгоняя муху. – Но если он гульнет на них в каком-нибудь другом шинке, я обижусь на него. О, забыл одну вещь тебе рассказать, – вспомнил он. – Вчера один проезжий тип зашёл пожевать и пристал ко мне, хотел моего «Алькано» купить.
– Ну и в чем проблема была? Мало предлагал?
– Да не, нормально. Триста единиц зеленой капусты.
– Ну, так чего «Алькано» еще тут?
– Я сказал, что не продаю. – Что-то изменилось на лице Лёнчика. – Ты в своей жизни что-нибудь руками делал, кроме самолетиков из бумаги? Месяцами сидел над чем-то? Ночами корпел над некой вещью?
– Нет, Лёнчик, знаешь же, что я не любитель этого.
– Вот лучше глотай свою минералку и не рассуждай, почему я не продал своего флагмана. Я в него душу вложил, а ты только о бабках.
Где-то на кухне кто-то зло взвыл, послышался звон, как будто рассыпали по полу несколько тысяч вилок и ложек. Валентин испугано посмотрел на Лёнчика. Тот сделал успокаивающий жест:
– Не волнуйся это Ван Ди колдует. Попросился сегодня на кухню, хочет что-то свое, народное, сварганить. Боюсь – меня попытается угостить.
– Надеюсь, не собаку готовит, – улыбнулся Валентин.
– Не, он же не кореец.
– А кто он?
– А черт его знает. Он мне говорил как-то. Но какая разница.
На экране лев разогнал гиен, намеревавшихся попировать антилопой, нагло схватил труп и потащил куда-то, гиены только смотрели в след, высунув языки.
Сволочь, подумал, глядя на экран, Валентин. Им бы накинутся всем скопом, порвали бы льва как тузик тряпку.
Хочешь узнать человека – узнай его друзей.
Японская пословица.
– Козлодой быкадорович! – донесся из дверей недовольный возглас. Это был Стаханов, он, похоже, как всегда, споткнулся о высокий порог.
Валентин и Ленчик повернулись в его сторону. Стаханов, прислонившись к стене, вытирал салфеткой носки новых туфель. Одет он был не так как всегда. Не было его обычного черного потертого свитера и выцветших джинс. На нем сидели недешевые пиджак и брюки, галстук на шее был повязан идеально.
– Лёнчик, или ты отремонтируешь порог или я его тебе выломаю, и вероятнее всего тобой, – проворчал Стаханов, выбрасывая салфетку в ближайшую пепельницу.
– Ты куда так вырядился, друг? – Не обратив внимания на эти слова, спросил Лёнчик. – К очередной бабе?
– Бабы в колхозе были, а тебе неучу сообщаю, что они называются девушками и женщинами. – Стаханов подсел к столику. – Со своим кабаком и лодочками ты забыл уже, что с ними можно делать. Настасью свою осчастливил бы, она давно на тебя глаз положила, а ты, балда, даже ее намеков не слышишь и тем более не видишь.
Лёнчик что-то глухо проворчал и сделал жалкую попытку парировать выпад Стаханова:
– Так ты на мой вопрос будешь отвечать? Куда ты вырядился?
Стаханов хмыкнул и покачал головой, мол, безнадежный случай. Валентин с интересом наблюдал за обоими.
– На кладбище я был, понял. – Ответил Стаханов. – Знаешь, это такое место, куда покойничков с морга привозят, и в землю закапывают, чтобы червячков кормить.
– Тупая шутка, – буркнул Лёнчик.
– Я не шучу.
– А кто умер? – вмешался Валентин.
– Гончар.
– Ого, так здоровый дедуля был, лепил свои горшочки да вазы. Видел, как он последней зимой в проруби купался, – воскликнул Лёнчик.
– А ты как на похоронах оказался? – спросил Валентин.
– Так он дядька мой был, – Стаханов достал из кармана пачку зубочисток, взял одну и стал ее жевать.
