Дрон-2 - страница 7

– Господин Штангль, – офицер повернулся на голос, – Вас просят к телефону.

– Данке, Рудольф, – сказал офицер и прошел мимо девочки. Собака с явной неохотой пошла за ним.

Постепенно все вошли в небольшую комнату, под потолком которой были проложены трубы с раструбами, как в душе. В комнате стало очень тесно. Охранники загоняли отстающих ударами сапог и дубинок. Девочка увидела кровь на лицах людей и заплакала. Мама прижала её к себе, закрывая ей глаза.

– Ну шо, жиди! Моліться своїм жидовскому богу! Ви його скоро побачите! – здоровый охранник засмеялся и закрыл дверь.

– Los, Ivan! – из-за запертой двери донеслась команда на немецком.

Из труб под потолком в помещение пошел густой пар, постепенно выгоняя остатки воздуха. Люди страшно кричали и пытались вырваться из газовой камеры. Становилось все тяжелее дышать. Лёгкие пытались наполниться, но водяной пар не годился для дыхания. Постепенно крики стихли. Люди умирали стоя – в тесноте некуда было даже упасть.

Двери открылись, и мертвые тела стали выпадать из газовой камеры. От удара девочка пришла в себя и тихонько заплакала. Мама лежала рядом с открытыми глазами и молчала. Украинский вахман услышал плач и наклонился над девочкой, другой вытаскивал тело за телом, торопливо рвал щипцами зубы с золотыми коронками и сваливал тела в вагонетку:

– Дивись Микола, ця жидівська курва ще жива!

– Дай її мені, Петро! Дивись, як я її доб'ю!

Второй вахман подошел, вытаскивая штык из ножен.

Сердечко девочки забилось от страха. Она повернулась к матери, в последний раз ища у неё защиты.

Штык пробил её тельце насквозь и глубоко вошел в тело матери. Мыкола отошёл на шаг, любуясь своей работой.

– Як кажуть москалі – гарний натюрморт вийшов.

– Всіх би їх так і жидів і москалів – всіх відразу, – ответил его напарник Петро…

Гюнтер сидел возле монитора и все его тело дрожало. От только что пережил весь ужас, творившийся в газовой камере, страх и боль беззащитного убиваемого ребёнка. Его кулаки сжались, костяшки пальцев побелели. Ему хотелось немедленно броситься и давить этих мразей, убивших миллионы людей.

– Успокойся, Гюнтер. Эти твари все уже давно мертвы, – Макс положил руку ему на плечо.

– Нет, я знаю, что их наследники живы. Они продолжают своё дело и сейчас. Недавно они убили несколько десятков человек. Я сам был этому свидетелем.

– Пойдемте со мной, – сказал Гюнтеру и Максу Троекуров. Они прошли по коридору и зашли в огромный зал, занятый многоэтажным хранилищем для тел. Игорь Петрович подошел к пульту и набрал код. На одном из ящиков загорелась зелёная лампочка. Троекуров выдвинул его наполовину и откинул простыню с лица. На носилках лежало замёрзшее тело. Гюнтер вгляделся в черты лица.

– Если я правильно понимаю, то это тело Дэвида Роквелла?

– Вы абсолютно правы! – Троекуров улыбнулся и задал вопрос, – и как Вы думаете, откуда оно у нас? Абсолютно целое, без каких-либо повреждений!

– Значит, катастрофы не было? Все эти люди живы? – Гюнтер никак не мог поверить в это.

– Да, они живы и в безопасности, – ответил Макс.

Гюнтер сидел несколько минут и обдумывал ситуацию. Если всё верно, а по-другому не могло быть, то никакого теракта на самолёте с гражданами США не было. В этом он не виновен. Перестрелка в Чикаго с пятью трупами – это была самооборона! Привязать к ней Гюнтера невозможно – пистолет он выбросил, и когда его найдут, на нём не будет ни его отпечатков, ни ДНК. Значит, он чист перед законом! И с этой стороны на него невозможно давить и шантажировать его. Лично для него это, несомненно, хорошо! Но Гюнтер понимал, что не может раскрывать кому-либо это свое новое знание. Для Мартина он должен продолжать считать себя соучастником теракта, которому грозит электрический стул. Можно предположить, как будут действовать нацисты, если узнают, что теракт не удался. Вероятнее всего, постараются завершить начатое. В целеустремлённости и напоре им не откажешь.