Что может быть только непроверенные на себе слухи и им не стоит верить, пока на себе в этом не убедишься. Что ж, может и так, но Андрон не из тех, кто любит ставить на себе эксперименты. И как только это удостоверение было ему предъявлено для его ознакомления и понимания того, что с этого момента каждое его слово или наоборот молчание, будет не просто рассматриваться под углом юридической ответственности, но вполне возможно, что в будущем и инкриминироваться ему, то он тут же почувствовал себя более чем неуютно на этом месте, почему-то напугано (в его голове всё так стремительно завертелось, ища в своём прошлом то, за что его можно было привлечь к ответственности), и ему сразу же захотелось куда-нибудь дать дёру. Ну и как бонус. Андрон мгновенно пересмотрел все свои атеистические взгляды на жизнь, и в душе, правда с каноническими ошибками, перекрестившись: «Свят, Свят, Свят», – начал склоняться к тому, что всё-таки во что-то надо верить, если вдруг насчёт него будет допущена несправедливость.
Ну а Свят не первый, а может уже в тысячный раз, показывает своё удостоверение для удостоверения своих прав на излишнюю, при отсутствии такого удостоверения, любознательность, и он отлично знает, какая после этого своего представления ждёт реакция на лице этого, ещё минуту назад, до предъявления этого своего удостоверения, что за наглого, сам себе закон типа, который в одно мгновение вдруг потерял дар речи и забыл, как его звали. Мол, я не я, и без адвоката слово не скажу. И, конечно, Свят сразу же всё насчёт Андрона понял – как и какие предательские мысли его обуревают, с первейшим желанием податься в бега.
И, наверное, Свят мог пойти самым наипростейшим путём, дать возможность Андрону самому себя спровоцировать на эту неосторожность, побег, где бы ему далеко уйти не удалось, после того как Свят в один бросок в него стулом собьёт с ног всю его лихость, но Свят не сторонник таких топорных методов и он любит ломать подозреваемых не через колено, а с помощью своей разработанной им системы, состоящей из комплекса логических вопросов и поступков, которые сменяя друг друга в некой, известной только Святу последовательности, тем самым подводят Свята к нужному, а подозреваемого к совершенно для него неожиданному результату.
– Может, присядем, где будет более удобно поговорить. – Кивнув в сторону зала, проговорил Свят. Ну а Андрону только и оставалось, как ухватиться за это предложение Свята. – Присядем. – Сказал Андрон.
– Тогда я тебя там жду. – Сказал Свят, повернувшись в сторону зала, куда он уже было собрался пойти, но вдруг о чём-то важном вспомнив, посмотрел на Андрона, и после внимательной паузы, сказав ему: «Заодно захвати чего-нибудь успокаивающего и хлебосольного. А то, кто знает, как разговор пойдёт и насколько затянется», – повернулся и направился в зал. Там же он не стал проявлять излишнюю избирательность, а подойдя к одному из столиков в углу у стены, сел за него и принялся ждать Андрона.
Андрон же после таких напутственных слов Свята, не сказать, что приуныл, а вот то, что он ещё больше растерялся, можно сказать. – Да что ж я такого наделал, что меня теперь так прессуют? – глядя в спину удаляющегося Свята, в отчаянии принялся себя терзать вопросами Андрон.
На что ответа он, конечно, получить от себя не сможет, – он всё-таки заинтересованное лицо и об объективности тут говорить не приходиться, – а кого другого спросить об этом, то разве кто скажет. А дать на всё ответы может только один человек. И этот человек сидит там, в зале, это ожидающий его Свят. Но тут такая загвоздка получается, ведь этот Свят, лишь только тогда даст ему все ответы на его вопросы, когда он первым ответит на его вопросы. Ну а чтобы правильно, без чреватых для себя последствий на них ответить, то нужно знать ответы на свои вопросы, на которые в свою очередь ответить может только Свят. Брр. В общем, вот такой замкнутый круг получается. И выхода из него Андрону не видится.
