В водянистых глазах Принцессы Пых-Пых выступили настоящие слезы.
– Ну ладно, ладно, Хиб, хватит махать дубинкой да стращать меня. Я никогда тебе не перечила, верно? Всегда платила в срок, верно? Всегда…
– Рассказывай джентльменам про Друда, а насчет всего остального заткни глотку, – проговорил Хэчери тихим угрожающим голосом.
Он прижал дубинку к дрожащей руке старой карги.
– Когда вы в последний раз видели Друда? – спросил Диккенс.
– Где-то с год назад, – задыхаясь, просипела Принцесса Пых-Пых. – С тех пор он здесь не показывался.
– Где он живет, мадам?
– Не знаю. Клянусь, не знаю. Чоу-Чи Джон Поттер впервой привел сюда этого вашего Друда лет восемь, не то девять назад. Они курили опий в огромных количествах. Друд всегда платил золотыми соверенами, так что репутация у него, выходит, золотая. Он никогда не пел и не горланил, как другие, – вон, слышите, разорались в соседней комнате. Он просто сидел, курил и смотрел на меня. И смотрел на других. Иной раз он уходил первый, намного раньше всех остальных, а порой засиживался дольше всех.
– Кто такой Чоу-Чи Джон Поттер? – осведомился Диккенс.
– Джек уж помер, – сказала старуха. – А был он старым китайцем, корабельным коком. Христианское имя он получил, потому как окрестился, но он был слаб умом, сэр, он был ровно малый ребенок – только ребенок злой и жестокий, ежели напивался рому. Но вот от опия он никогда не дурел до безобразия, сколько б ни выкурил. Никогда.
– Чоу-Чи был другом Друда? – спросил Диккенс.
– У Друда – коли так звали вашего человека – не было друзей, сэр. Все боялись его. Даже Чоу-Чи.
– Но в первый раз он – Друд – пришел в ваше заведение вместе с Чоу-Чи?
– Ага, сэр, с ним самым. Но сдается мне, он просто столкнулся со старым Джеком на улице и попросил добросердечного недоумка проводить его до ближайшей опиумной курильни. Джек был рад угодить любому и за доброе слово, а уж за шиллинг – тем паче.
– Друд живет где-то поблизости? – поинтересовался Диккенс.
Старуха снова рассмеялась, но почти сразу закашлялась. Ужасные звуки продолжались, казалось, целую вечность. Наконец она несколько раз глотнула ртом воздух и просипела:
– Живет где-то поблизости? В Нью-Корте, Блюгейт-Филдс, припортовом квартале или Уайтчепеле? Нет, сэр. Ни в коем разе, сэр.
– Почему вы так считаете? – спросил Диккенс.
– Да мы бы знали, господин хороший, – проскрипела Сэл. – Малый навроде Друда нагнал бы лютого страху на всех мужчин, женщин и детей в Уайтчепеле, Шедуэлле, да и во всем Лондоне. Мы бы все сбежали из города.
– Почему? – спросил Диккенс.
– Из-за евонной истории, – прошипела карга. – Доподлинной и ужасной истории.
– Расскажите нам, – велел Диккенс.
Старуха заколебалась.
Хэчери несколько раз легонько ткнул дубинкой в костлявый локоть.
Немного повыв, старая Сэл поведала историю, которую слышала от покойного Чоу-Чи Джона Поттера, другого торговца опиумом по имени Яхи и одного из завсегдатаев своего заведения, ласкара Эммы.
– Друд в наших краях человек не новый, люди знающие говорят, что он наведывается сюда вот уже сорок с лишним лет…
– А какое у мистера Друда крестильное имя, мамаша? – перебил я.
Хэчери и Диккенс сердито посмотрели на меня. Я растерянно моргнул и отступил назад. Больше я не задал Принцессе Пых-Пых ни единого вопроса.
Сэл тоже бросила на меня сердитый взгляд:
– Крестильное имя? Да нету у Друда никакого крестильного имени. Он не христианин и никогда таковым не был. Звать его просто Друд. Это часть истории. Так мне рассказывать аль нет?
