Он достал из кармана черной кожаной куртки наушник в виде морской раковины и вставил его в левое ухо. Глаза мужчины замерли, взгляд опустел. Через несколько секунд он вышел из транса и улыбнулся нам.
– Не томи уже! Что там! – воскликнула Моргана.
– Все в порядке. Шеф угостит и вас, спускайтесь в восточную столовую. Код 488.
Мы направились к лифту, который находился позади ресепшена. Дверь автоматически заперла нас в узкой кабинке. Моргана ввела код на кнопочной панели. Все замерло. Я ждал, когда мы поедем.
– Что-то поломалось? – спросил я.
Она вопросительно подняла правую бровь.
Я уточнил:
– В лифте что-то поломалось? Он же не едет.
– Вы ошибаетесь, – ответила Моргана. – Он везет нас точно в нужное место. Прислушайтесь.
Тишина сдавливала уши. Ничего.
Моя спутница решила меня просветить:
– Отсутствие звуков не означает отсутствие движения. Вы находитесь в месте, где производятся и интегрируются в практику самые сложные технологии. Многое кажется даже волшебным. В данный момент мы перемещаемся по огромному бункеру, расположенному глубоко под землей. Причем происходит перемещение не только по вертикали – металлическая коробка, в которой мы с вами сейчас мило беседуем, несется по коридорам АДа по всем возможным направлениям. Как служба доставки. При этом лифт обеспечивает нам согласование движения, скорости, нашего с вами вертикального положения и проприорецепции тел. Но это далеко не все. Я владею лишь общей информацией. В этом месте рождается то, что будет введено в быт через несколько десятилетий или еще позже. Путь от выхода до восточной столовой занимает приблизительно одну-две минуты на лифте, так что три… два… один…
По окончании счета Морганы дверь лифта открылась.
– Я точна как часы!
Мы вышли в длинную комнату, уставленную огромными столами из отполированного бежевого дерева и резными стульями из того же материала. Стены зеленые. Людей нет. Кроме одного. Мужчина средних лет сидел, сгорбившись, за столом у дальней стены с золотыми обоями, которую украшала картина «Юноша с корзиной фруктов» все того же Микеланджело Караваджо. Мужчина был одет в белую рубашку, красные брюки и узкий галстук им в тон. Седые волосы густо заселили его голову, будто за всю жизнь ни одной волосинки не было потеряно. Аккуратная борода-испанка обрамляла рот, а толстые очки увеличивали карие глаза в три-четыре раза.
Мы шли с Морганой к этому мужчине. Он наслаждался чаем цвета янтаря, переливая его из фарфоровой чашки в маленькое блюдце. Старик со смачным звуком заглатывал дымящийся напиток и причмокивал. Другой рукой он брал из плетеной корзины разноцветные пряники и надкусывал, закатывая глаза.
– Ничего не говорите! Этот момент бесценен. Сладость растекается по вкусовым рецепторам, – произнес седой мужчина, когда мы приблизились.
Он поднял указательный палец правой руки и посмотрел в никуда. Секундная пауза, и он улыбнулся идеальным рядом сверкающе-белых зубов.
– Вы великолепны! Идеальное божественное творение! – захлопал мужчина в ладоши, как маленький ребенок, оглядывая меня с ног до головы. – Это ж надо было так постараться! И никого подобного потом не породила генетика. Даже близкого подобия не было!
Я нахмурил брови и подумал, что попал в сумасшедший дом. Моргана стояла без движения, как воин, не проронив ни слова.
– Да вы садитесь! И ты тоже присоединяйся, моя дорогая! Липовый чай никому не вредит, даже наоборот, – радостным тоном продолжал седой мужчина.
