Раз проснувшись, и застав бабулю с кофеваркой, Марина стала просыпаться от малейшего шума, хотя до этого всегда спала крепко. Ее страшили эти ночные прогулки у газовой плиты.
Несколько раз постель оказывалась мокрой. Бабка, забыв про туалет, писалась под себя. От памперсов она отказывалась, и Марина просто меняла белье. Уложить старушку после смены белья было невозможно. В такие моменты она начинала кричать, отбиваться от Марины, звать на помощь.
Приходилось варить кофе и давать ей выпить. Это, как ни странно, помогало.
Со всем этим приходилось мириться. Радовало, что «по-большому», бабка ходит в унитаз. Это, к счастью, она пока помнила. Часто, сняв трусы, надеть она их не спешила и расхаживала по квартире уворачиваясь от Марины.
Женя уверяла подругу что ей пока везет, но добавляла, что дальше будет хуже.
Марина и сама это понимала. Она просила дочь старушки сделать замок на кухне, чтобы ее мать не могла включить газ или еще что-нибудь натворить. Но та отмахивалась. Велела просто перекрывать газ. Мол, кран наверху, она не достанет. А на кухню если не пускать, то бабка будет кричать всю ночь.
Так и было. Когда Марина пододвинула тумбочку и перекрыла вход на кухню, бабка среди ночи стала кричать, что она в доме хозяйка, что никого не желает слушать, ничьих приказов! Кричала до тех пор, пока не получила доступ к шкафчикам. Там она сразу смолкла, и взяв в руки пачку с кофе, замерла перед плитой. Марина сварила ей кофе, бабка выпила и нехотя отправилась спать. На часах было три часа ночи.
И так происходило почти каждую ночь.
Марина поделилась с подругами, что не выдержит такой график. Не спать по ночам очень тяжело. Удивлялась, как женщина перед ней смогла вытерпеть два года.
Женя высказала предположение, что возможно она давала бабке снотворное, привезенное из дома. Здесь многие это практикуют, добавила она. Но если хозяева прознают, то выгонят. А могут и под суд отдать. Лекарства могут выписывать только итальянские доктора. И если бабке ничего не дают, то так надо.
Марина промучилась три недели. За эти дни она поспала нормально только четыре раза. Единственное время, когда Марина могла от бабки отдохнуть, это был послеобеденный отдых. Старушка засыпала примерно на три часа, и в доме устанавливалась тишина.
Марине разрешалось оставлять на это время бабку. Она выходила в магазин, или погулять.
Вырваться, хоть на время, из душной комнаты было блаженством.
Работа находилась недалеко от центра, и Марина спешила туда, где кипит жизнь, где ходит нарядная публика, сверкают витрины магазинов.
Возвращаясь, она снова попадала в кабалу. Две кошки к ее приходу наполняли квартиру вонью, разбросав загаженный наполнитель в ванной комнате. Из-за июльской жары, квартира пропитывалась удушающим запахом. Открытые окна не помогали. Вонь въедалась в мягкую мебель, в занавески.
Марина любила кошек. У самой всегда в собственном доме были кошки. Но этих кошек она просто возненавидела. Они были агрессивные, держались отстраненно. Часто писали в кровати своей хозяйки. Марина поначалу стирала каждый день, но потом дочка старушки запретила стирать так часто. Надо экономить, сказала она и разрешила стирать только один раз в неделю. Белье собиралось в пластиковой коробке и источало ужасную вонь.
Марина не знала, что делать. Оставаться ей на этой работе, или искать другую? Конечно, отданных за трудоустройство денег ей никто не вернет. Можно только попробовать продать работу, за ту же цену. Женя сказала, что человек найдется быстро. Но что потом?
