Друиды Русского Севера - страница 12

Для полноценных культурологических реконструкций религиозного смысла нашего сейда, при почти полном отсутствии вещественных аналогов, логично продолжить поиск схожих мифологических мотивов. С солярной мистерией сейдозерского памятника находится в очевидном родстве известный древнеяпонский (возможно, восходящий к праалтайским и ностратическим истокам) миф о нисхождении Аматэрасу, богини Солнца, в Космическую Пещеру, в результате чего земной мир погрузился во тьму. Этот миф может рассматриваться как воспоминание о полярной ночи в стране предков, как указание на полярный характер исходной мифологической системы. Применительно к Сейду Кондиайна такая параллель свидетельствует о женском облике солярного божества, переживающего смерть и воскресение; это подтверждает высказанное выше предположение о Солнечной Деве, Солнечной Богине древних Лапландских мистерий.

Может быть, уместно сравнить Сейд Кондиайна и со знаменитым гомеровским Гротом Нимф (или Пещерой Нимф, описанной в «Одиссее»). Кстати, зарубежными учеными исследовалась и географическая локализация его реального прототипа[15]. Он расположен в глубине небольшой межгорной долины, выходящей к морю и ориентированной почти точно на север. Ось север – юг является и его главным сакральным направлением, согласно тексту Гомера («Одиссея», XIII, 109–112; в переводе В.В. Вересаева):

Неоплатоник Порфирий (232– ок. 305) в трактате «О Пещере Нимф» соотносит ориентацию этого пещерного святилища с зодиакальным кругом (северный вход – со знаком Рака, а южный – со знаком Козерога) и с представлениями о трансмиграции душ: через северные врата души людей нисходят в мир становления, а через южные восходят к богам души бессмертных («О Пещере Нимф», 22–23). Это позднеантичное свидетельство могло отразить и более древние религиозно-мифологические парадигмы – наследие мистерий мегалитической эпохи. Вот как трактует гомеровский сюжет Рене Генон: «Врата людей» в Гроте Нимф – входные врата святилища, символизирующего Космическую Пещеру, традиционно соотносятся с летним солнцестоянием и с зодиакальным знаком Рака, а также с Малыми Мистериями западноевропейского эзотеризма. Врата выхода же – это «врата богов» и посвященных в Великие Мистерии, достигших состояния, более высокого, нежели просто человеческое; они соответствуют зимнему солнцестоянию и знаку Козерога[16].

Однако вряд ли это означает, в сопоставлении Сейда Кондиайна с Гротом Нимф, что различная ориентация памятников по отношению к сторонам света указывает на их сущностное различие. Современные археоастрономы обычно пытаются максимально точно связать такие объекты с небесными светилами, истолковать полученный результат как гороскоп некоего датируемого события и соотнести с эти событием эпоху сооружения памятника. Привязка таких объектов к светилам, безусловно, существовала, но наверняка не была столь жесткой. В традиционном мировоззрении, подчиненном великим ритмам вечного возвращения, важно было указать главные, космические вехи; гороскоп сиюминутного события при этом был абсолютно никчемен и исключался в принципе, – и в древнеегипетских Зодиаках, и в мегалитах Севера.