Оказалось, что звонил из Харькова Иван Игнатьевич и предупредил о дне приезда Анатолия в Москву. Тут Ольга Петровна всплеснула руками и, кляня свою память, повела сына в ванную, «где уже давным-давно все ждет тебя».
Анатолий чуть не застонал от удовольствия, опускаясь в горячую воду. Наконец-то он дома! Да разве может почувствовать это так остро тот, кому не случалось терять и вновь находить родной дом!
В поезде Анатолий хотел есть, а сев за стол, взволнованный и счастливый, он вдруг потерял аппетит. Дядя предложил выпить за вернувшегося в «родную гавань». Мать спросила, что налить – водку или вишневку? По тону, каким был задан вопрос, Анатолий почувствовал тревогу матери: не набросится ли он на водку?
– Лучше выпьем немного дядиной наливочки, – предложил Анатолий, и лица стариков просияли.
Мать то и дело посматривала на сына и утирала платком глаза. Дядя рассказывал о своих охотничьих приключениях этой весной. Никто из троих не решался первым заговорить о самом больном и самом важном.
– А почему Майк не встречает меня? – спросил Анатолий у дяди. – Он жив?
– Жив, что ему сделается! На даче песик… Хорошее у нас с ним было поле в этом году. Но ты погоди, встречающие найдутся, – ответил дядя и поспешил в соседнюю комнату.
Он вынес оттуда шелковистого мраморного, в пятнах, щенка-курцхара и поставил его на пол. Щенок, косолапя невысокими ножками, прошелся по комнате.
Анатолий вскочил, радостно засмеялся, подхватил щенка на руки. К ошейнику песика была пришита картонка, на которой крупными буквами выведено:
«Майк II».
Анатолий бережно опустил Майка Второго и крепко обнял дядю. И молодой и старый с одинаковым пылом занялись песиком.
– Ты посмотри, уши-то, уши! – гремел дядя. – А лапы какие большие! Будет сильный пес. Золотая медаль– не меньше. А паспорт у него какой: предки – сплошные чемпионы! И поохотимся же мы с тобой!
Щенок, благосклонно приняв похвалы, возбужденный возгласами и ласками, стал носиться по комнате, а затем присел и, честно глядя в глаза Анатолию, сделал маленькую лужицу.
– Ничего, он всему мигом обучится, – восхищался Анатолий.
Дядя снова вышел в другую комнату, принес оттуда и вручил Анатолию подарки: три книги об охоте, старый бинокль и новый фотоаппарат «ФЭД». Анатолий приподнял дядю в воздух и так его прижал, что тот крякнул:
– Ну и здоров стал, черт!
2
Снова сели за стол.
– Недели две назад, – сказала Ольга Петровна, – заезжал Юра. Большой стал. Не узнать. Вынул анкету и спрашивает, где ты родился, сколько тебе лет и еще разные вопросы. Я на все вопросы ответила, а потом спрашиваю – зачем? А он: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей», и укатил! Чудной!
Анатолий стал расспрашивать о друзьях, знакомых, о новом высотном доме, о том, как бы попасть на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку…
Наконец, поглаживая примостившегося на коленях Майка Второго, он, помолчав, сказал:
– О том, как мне жилось в колонии, я вам писал. Теперь не нужно меня агитировать учиться. Все понял… Сам рвусь. Но сидеть на чьей-либо шее – не хочу.
– Да что ты, сынок! – укоризненно воскликнула мать. – Да я…
– Нет уж, лучше сразу все объяснить, – возразил Анатолий.
И он рассказал, что в колонии закончил девятый класс, а здесь поступит в десятый класс вечерней школы рабочей молодежи. Днем будет работать.
– Не спеши, – вмешался дядя. – Мы думали, что прежде всего – ученье. У меня персональная пенсия, мать твоя тоже теперь повысила квалификацию, экзамены даже сдала. Мы просим тебя – заканчивай десятилетку. А там дело покажет: или дальше учиться пойдешь, в институт какой, или работать начнешь.
