Я была вне себя от злости. Эта шкатулка наплевала мне в душу. И я стукнула ее кулаком. Она в ответ даже не лязгнула.
– Гнев – плохой советчик, – сказала Римма и посмотрела на часы. – Прости, но мне надо катиться домой. – Она погладила меня по руке. – Пойми, ты ничего не теряешь. У тебя есть дочь и все мы. Это он останется в единственном числе, я эту девку в расчет не беру. И даже если это временное помрачение рассудка, Сергея стоит примерно наказать, чтобы обеспечить иммунитет и чистоту мозгов. Но прошу тебя, пока молчи!
Я молчала. Я почти не слышала, что говорит Римма. Я смотрела на шкатулку и думала, есть ли в ней что-то, что способно смягчить наказание, если я вдруг прикончу Сергея. Или его девку.
– Ты не против, если Таня сегодня переночует у нас? – спросила Римма и дернула меня за рукав. – Не принимай близко к сердцу, там вполне может оказаться какой-нибудь идиотский журнал для мужиков. С голыми бабами и прочей хренью. Даже самые степенные мужики падки на этот срам. Но не убивать же их за это?
Я кивнула. За журнал убивать не стоит. Но если эти пристрастия успешно претворились в жизнь, то над орудием возмездия следует подумать. Но я сама виновата: потеряла бдительность. А в нашем мире это соразмерно дефолту и краху на бирже. В одно мгновение остаешься гол как сокол и должен начинать жизнь с нуля. Так что я оказалась на грани дефолта по собственной глупости и из-за чрезмерного самомнения. Сережа – видный мужчина и очень нравится женщинам. Я слишком легко поверила, что я у него единственная и неповторимая. Забыла, что мужики на наших просторах всегда в меньшинстве и на каждого найдется дюжина таких единственных и неповторимых, но только более молодых, более красивых, и хорошо, если обладающих кое-каким умом. Впрочем, в списке женских прелестей ум всегда стоит на последнем месте.
Римма заставила меня наклониться и поцеловала меня в щеку.
– Чтоб Сережке пусто было! Ты заслуживаешь лучшей участи. Все, что ты сейчас делаешь, пойдет тебе во благо. Даже если бросишь его, легко начнешь жизнь сначала, с чистой страницы.
– Ага, – отозвалась я. – Начну! Только как это сделать, подскажешь?
– Подскажу, – ответила Римма. И мы двинулись в обратный путь. Во дворе мы полюбовались на цветники и попутно нарезали цветов для букетов. Я их расставила в вазы, а затем вернулась домой. До приезда Сережи оставалось чуть больше часа.
Я снова выудила голубец из кастрюли, но даже не почувствовала его вкуса. Все мои мысли крутились вокруг шкатулки. Я опять поднялась в кабинет, захлопнула ящик. Если не знать, что в замке ковырялись, то можно и не заметить, что стол вскрывали. Но если Сережа и заметит, то пусть ему будет хуже. На этот раз он уедет в командировку после приличной головомойки. А может, и вовсе останется, чтобы выправить штурвал на идущем ко дну семейном корабле. Я уселась за стол и задумалась. Какие рифы могут скрываться в этой чертовой шкатулке? Рифы, о которые вот-вот разобьются мои любовь и благополучие. Я останусь одна. Но разве одиночество благо? И каково придется Тане без отца? Мне хотелось заплакать, закричать, устроить безобразную сцену. Я подумала, как славно было бы наброситься на кого-нибудь, разбить ему физиономию и таким образом выплеснуть гнев и разочарование.
Во мне нарастала агрессия, и, чтобы избавиться от нее, я должна была непременно разделаться с проклятой шкатулкой. Я с ненавистью посмотрела на нее. Должен же найтись способ забраться внутрь. Что, если попробовать консервным ножом? Или топором?
