– То есть забрал?
– То есть забрал.
– Что же делать, папочка?
Костя молчал, но ответила мама:
– Во-первых, надо поговорить с доктором, чтобы его подержали в больнице как можно дольше. Ты согласна, дочка?
– Конечно, мамочка. В больнице и не выпьешь, и кости лучше срастутся под надзором.
– А кто он по специальности? Образование какое? Не со школьной скамьи ведь в таком состоянии, – качнул головой родитель.
– Не знаю. Говорил, грузчиком последние два года работал, а кем раньше – не спрашивала.
– Узнай, тогда думать будем, куда его простроить. Только, дочь, мы не всесильны: может, работу ему и найдём, однако если он запьёт и его выгонят – мы ничего не поделаем. Таких никто не держит сейчас, это в советское время с пьяницами нянькались…
– Понятно, папочка, я за него молюсь, акафист «Неупиваемой чаше» читаю.
– Вот-вот, ты молодец.
Мама улыбнулась:
– Хочешь, и я сегодня почитаю?
⠀
Следующий день выдался на редкость хлопотным. Сначала съезжал Коля. За все время, что он провел в больнице его никто ни разу не навещал, поэтому казалось, что родных у него нет. Но в день выписки за ним приехала сестра со своей дочерью.
Потом заселяли новых калек. Один – со сломанной спиной (бытовая травма), другой – с треснутой головой (разбился в автокатастрофе), третий с множественными переломами— самоубийца (из окна выпрыгнул, да жив остался).
Витька полночи не спал, бодрился, рискнул даже на свою рожу в зеркало заглянуть. Побрился – благо Коля оставил бритву (и книгу) – правда, красивее от этого он не стал: те же мешки под глазами, отёчность, заживающие ссадины и лиловый синяк на треть физиономии. Голова, после того, как стал передвигаться на костылях, кружилась меньше, только нельзя было резко поворачиваться и наверх смотреть.
На обходе спросил: «Скоро ли меня выпишут? Как там по снимкам?». Мафусаилович ответил уклончиво: «Посмотрим через неделю, кости неважно срастаются, надо ещё на физиопроцедуры походить да витамины проколоть». Витька сам чувствовал, что ещё не восстановился, потому что ноги болели не переставая, да к тому же их раздуло вокруг гипса.
Открыл книгу, одолел страницу, отшвырнул. Подумал: «Что-то малявка не приходит…». Катя и не появилась в этот день, видно, не получилось. Навестила следующим вечером, застыв в удивлении на пороге, наблюдая за пребывающим в музыкальном экстазе мужчиной.
Чуть раньше Витька заинтересовался новеньким – тем, что с бытовой травмой. Он постоянно носил наушники с плеером.
– Эй, сосед, что слушаешь?
– Так, попсу.
– Дай послушать, соскучился по музыке.
Сосед дал. Витька увлёкся, заслушался, не замечая, как все на него смотрят с любопытством. Это потому, что он, закрыв глаза, громко подпевал и отбивал такт рукой по гипсу. Заметив наконец, перед собой Катю, наушники снял.
– Неплохо, конечно: «Рюмка водки на столе», но лучше бы она была не в песне, – неуклюже усмехнулся он.
Катя принесла «Историю» Нечволодова – первый том, тефтели с малосольными огурчиками, пирожки с луком и яйцом, домашнюю простоквашу, перезнакомилась с новыми соседями, угостила и их.
– Откуда у тебя такая книга? – повертев в руках «Историю», спросил Витька. Они как-то незаметно перешли на «ты».
– Дома много хороших книг. Папа любит печатные, а электронные не признаёт.
Витька почувствовал на себе и Кате любопытные взгляды новых соседей и дёрнулся:
– Пойдём в коридор.
Они вышли.
– Я могу и плеер принести… пока ты в больнице.
