– Мама, я на Крещение на Всенощную хочу съездить в другой храм. Вы ведь меня отпустите?
– В какой?
– В Благовещенский к отцу Виктору.
– Что вдруг туда?
– Маленькое паломничество. Ну, пожалуйста…
– Эх, доченька, нам тебя будет не хватать, но ты уже большая, поступай, как считаешь нужным.
Разрешение немного вымученное, любовь к родителям отходила на второй план.
Катя и Витя приехали в храм, когда батюшка кадил. Простояли рядом, боясь спугнуть нечто вокруг и между ними. Служба красивая, песнопения задушевные; Катя всё косилась на друга: «Не хочет ли петь?» Тот и правда, иногда губами шевелил. После мужчина познакомил отца Виктора с Катей.
– Значит, это вы моего прихожанина сбили? – батюшка улыбнулся.
– Я, – покраснела девушка.
– Что ж, выходит, не зря я за него молился.
– Вот, получается, кого я должен благодарить за свои переломанные кости? – покачал головой Витя.
– А ты как думаешь? У Бога всё строго. Сам соображай. Где был бы сейчас, если б не авария?
– Что тут соображать? И так ясно. Впрочем, меня могло уже не быть.
– То-то и оно, благодарите Бога за всё. И ты, Екатерина, благодари – неизвестно, где и ты была бы без этой аварии.
– Я знаю! Я была бы на вершине своего великолепия!
– Вот-вот, – все трое заулыбались.
– Ну-ка, расскажи мне, радость моя, о себе. Давно ли в храме? Что за семья? Кем стать собираешься?
– Я в этом году заканчиваю факультет садоводства в училище растениеводства – мама в своё время его закончила, но работать у неё не получилось, а цветы она всю жизнь выращивает, огород сажает. Папа у меня военный юрист, воевал, ещё содержал школу единоборств – он разносторонняя личность, очень умный – вся семья его любит. Кажется, папа должен радеть за дисциплину, но на самом деле мама строже. Может, потому, что воспитание детей на ней. У меня шесть братьев и сестра, мы дружим – вот Витя завидует, говорит, что я – счастливая, а я не спорю. Старшие почти все семейные, только сестра – школьница, да два брата в армии. Я, кажется, все время провожу в храме. Не помню, чтобы бывала где-то еще. У нас в группе есть неверующие, даже некрещённые – не знаю, как они живут…
Отец Виктор выглядел озабоченным, словно что-то обдумывал, однако отпустил молодёжь с Богом. Когда сели в машину, Катя извиняющимся тоном спросила:
– Можно, я завтра с родными на службу пойду, а то мама немного грустит без меня?
– Я тебе уже говорил, что можешь распоряжаться своим временем, как сочтёшь нужным, я тебе не муж и не брат, чтобы указывать.
Катю неприятно покоробила такая речь, ведь только что стояли в храме рядышком как одно целое, и вдруг… Доехали молча и распрощались сухо.
Дома Витьку ждали недопитый кефир и полбуханки хлеба. Может, зря он от супа отказывается? В квартире тихо, соседи не гудят, Кралечка халат не распахивает. Витька разделся и, не смущаясь, в семейниках и майке пошёл в ванную, где долго стоял под душем, не думая о том, положено или нет в Крещение холодной водой грехи смывать. Потом вернулся в комнату, так никого не встретив, проглотил кефир с хлебом, лёг в кровать. Долго не спалось, внутри ныло, крутило, дурманилось: «Плевать на всех; сейчас встану, оденусь и смотаюсь в „24 часа“, денег чуток заработал». С первого аванса Витька купил себе куртку и шапку, остальное подыскал в пожертвованиях; сдачукономил на еду, транспорт и непредвиденные расходы. Хотел Катю куда-нибудь сводить: в театр или на хоккей. «Нет, не нужно, мне нужно другое: встать, пойти в магазин», – с этой мыслью Витька заснул, а наутро поехал в храм, чтобы с обеда успеть на работу: «Пусть ставят полдня, машины в порядке». Отец Виктор опять благословил его петь – у Витьки не числилось за душой даже музыкальной школы, но слух идеальный и голос выразительный достались, наверное, от бабушек-дедушек или других предков, родители ведь никогда не пели. После службы, когда раздавали святую воду, батюшка подозвал певца и вручил ему бутылку крещенской.
