Мальчик внимательно слушал и уже с интересом поглядывал на других деток.
— Вот так, нормальный мужик, хоть и маленький. Не надо с ним сюсюкаться. — тихо подсказал я мамочке, качающей своего малыша. Вид у нее тоже измотанный, но на таких вот женщинах, помогающих не только своим детям, всё и держится.
Я вытер пальцем мокрые от слёз щёчки мальчика и встретился с пронзительно голубым взглядом. Осознанным и глубоким. Надо же, а цвет глаз один в один как у меня и Никиты. Что-то теплое заворочалось у меня в груди и я улыбнулся:
— Если будешь себя хорошо вести я подарю тебе пожарную машину, хочешь?
Глаза мальчика ещё больше загорелись и он закивал:
— Хочу... Вот такую...
Раскинул он руки в стороны, показывая мне желанный размер игрушки.
— Замётано! Я к тебе ещё зайду попозже.
Я посадил пацана обратно на кроватку и под растерянными взглядами окружающих пошёл на выход.
— Что это было, Глеб Юрьевич? — спросил тихо Игорь. — Как он на вас смотрел! Умеете вы с детьми ладить.
— Что есть то есть. Машинку купи.
— Ага, уже записал. Теперь куда?
— В реанимацию. Леонид Николаевич, показывайте дорогу.
Следующие несколько часов прошли напряжённо. Спину ломило от усталости, всё-таки возраст даёт о себе знать. Но я не мог позволить себе расслабиться, не для того меня сюда отправили. Плевать на бессонную ночь, перелёт и работу — всё это мелочи по сравнению с произошедшей трагедией. Получил первые сводки и уже успел отчитаться своему руководству, а те — президенту. Придётся остаться в этом городе ещё на некоторое время, чтобы проследить за расследованием. Виновные должны быть найдены и осуждены на глазах у общественности. Даже если трагедия случилась по халатности, что чаще всего и бывает.
Наконец, мне удалось пробраться в палату к собственному сыну.
— Привет, боец! — сказал ему и сам себе усмехнулся: также я обратился и к Ване. Забавно, оба для меня были детьми, хоть разница между ними больше двадцати лет и мальчик мог бы быть моим внуком. К сожалению, подарить мне собственных внуков Никита с Полиной не могли.
— Привет, генерал.
Никита улыбнулся синими губами и попытался приподняться с кровати, но закашлял.
— М-да, ну и видок у тебя. Хорошо, смотрю, надышался, — заметил я, присаживаясь на кровать и пытаясь скрыть за усмешкой своё беспокойство. Вспомнился поход в морг и сердце защемило: главное, что живой. И даже не покалеченный. Всё остальное мелочи.
— Нормально всё, бать.
— Полине позвони, она беспокоится.
— Конечно. Я это... Хочу тебя попросить... Пацана одного маленького вытащил, светленький такой, голубоглазый. Он где-то здесь в больнице должен быть.
— Беспокоишься? Я, кажется, знаю, о ком ты говоришь. Его зовут Ваня.
— Да? И как он?
Я рассказал про нашу встречу, а самого не покидало чувство, что это неспроста. Почему и я и Никита ощутили какую-то обеспокоенность за жизнь и здоровье чужого мальчика, желание защитить его и утешить? Конечно, все дети этого заслуживают, но здесь было что-то другое. И об этом стоило подумать на досуге.
— Мы вместе к ему пойдём и подарим машинку, — пообещал я сыну. — Отдыхай.
— Ты в гостиницу?
— Позже. Мне ещё с мэром пообщаться, журналистами...
— Держись, отец, — рассмеялся Никита, зная мою нелюбовь к представителям этой профессии, и опять закашлял.
— Да и ты тоже поправляйся.
Вышел из палаты с облегчением, но не тут-то было. Дорогу мне перегородила девушка с микрофоном наперевес и в глаза пыхнул свет от камеры. Только не это!
