Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини - страница 2

– У меня в Риме – войска и артиллерия, – заявил он своим министрам и, показав план фортификационных сооружений города, добавил: – Я приказал хорошо почистить и смазать орудия.

Хотя генерал Пуглизе еще месяц назад предложил свой план контрмер, опасаясь попытки государственного переворота, премьер-министр даже не ознакомился с ним. Было проигнорировано и заявление сорокасемилетнего генерала Пьетро Бадолио, начальника штаба армии:

– Достаточно пяти минут ружейного огня, чтобы разогнать этот сброд!

За двадцать четыре часа до встречи с королем Факта и его кабинет, наконец-то осознавшие опасность положения, приняли решение о подаче в отставку. Взывая к депутатам сделать решительный шаг, Факта разрыдался и заявил:

– Вам нужны решительные шаги? Хорошо, я размозжу себе голову.

Его руки дрожали, щеки подергивались от тика. Невысокого же роста король напомнил ему о долге:

– Я не буду формировать новое правительство, пока в Италии происходят беспорядки. Я не хочу и не могу. И сейчас же оставлю все дела и уеду в деревню с женой и сыном.

Король не любил ответственности, как и многое другое в жизни, но сейчас тысячелетний дом Савойев, который был для него превыше всего, находился в опасности. Во дворце ходили легенды о том, чего не любил монарх-лилипут, прозванный «маленьким мечом». У него была привычка надевать сильно поношенную разнокалиберную военную форму, тогда как на его счету в лондонском банке «Хамбро» находилась весьма приличная сумма в полтора миллиона фунтов стерлингов. Будучи ростом около ста пятидесяти сантиметров, он в детстве ложился спать с грузом, привязанным к ногам, чтобы хоть немного вытянуться. Он был предметом насмешек всех европейских карикатуристов, один из которых изобразил посетителя, низко склонившегося перед ним с треуголкой в руке. Теперь, в пятидесятипятилетнем возрасте, он испытывал любовь только к трем вещам – своей величавой жене Елене, бесценной коллекции монет, хранящихся в шестидесяти шкафах, и своему трону.

Король не любил фашистов. По его требованию сотни офицеров, посещавших их партийные митинги в военной форме, были уволены из армии или переведены в другие гарнизоны. Не далее как 7 октября он сказал военному министру:

– Я не хочу, чтобы такие люди находились в Риме. Примите меры для избегания опасности.

Однако одно из недавних событий выбило его несколько из колеи: фашисты проявили уважение к монархии.

23 августа в их газетах проскользнуло скрытное предупреждение: «Корона останется в неприкосновенности, пока не станет вмешиваться в наши дела».

20 сентября был даже сделан намек на лояльность: «Мы должны набраться мужества, чтобы быть монархистами».

И такое мужество было проявлено 24 октября на неапольском конгрессе, на котором было принято решение о марше на Рим: собравшиеся стоя приветствовали упоминание имени короля.

Контраст по сравнению с поведением республикански настроенных социалистов был очевиден. Король не мог забыть дня 1 декабря 1919 года, дня открытия заседания первого парламента после окончания войны. Когда он тогда вошел в помещение, где собралась палата депутатов Рима, сто пятьдесят шесть социалистов, входивших в ее состав, повскакали с мест с криками: «Долой его!» Затем, приколов в отвороты пиджаков красные гвоздики, символ социализма, они покинули зал с песней «Красный стяг».

А тут еще одно осложнение совсем запутало короля – соперничество кузена, пятидесятитрехлетнего Эммануила-Филиберто, герцога Аосты, бывшего командующего 3-й итальянской армией, отца Амадео II, будущего командующего итальянскими войсками в Восточной Африке. Месяц тому назад герцог проводил смотр фашистских сил в Мерано при исполнении оркестром гимна чернорубашечников, а вчера его видели в Бевагно, неподалеку от Перуджи, где он встречался с фашистским руководством. При этом он угрожал, что в случае необходимости обратится к армии с призывом о свержении короля, а это было бы шагом к развязыванию гражданской войны.