Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини - страница 7

Для всех, кто придерживался фашистского кредо, Рим был не только магнитом, но и встречей с историей.

Чернорубашечники, выезжавшие поездом из Грос-сето, прихватили с собой слепого восьмидесятилетнего старика, воевавшего пятьдесят два года назад вместе с Гарибальди. В Монтеротондо Паоло Петруччи, неизлечимо больной туберкулезом, и тот собирался принять участие в марше.

Некоторые люди вообще впервые в своей жизни покидали дом. Кавалеристы Джузеппе Карадонны из Фоггии выехали на конях в плащах и шляпах с перьями. Некий состоятельный молодой человек из Асколи отправился в поход в одиночку, установив пулемет на своем гоночном «фиате».

Воспользовавшись свободным временем, все больше людей на мотоциклах и тракторах, на поездах и автомобилях, размалеванных лозунгами типа: «Наплевать на все – Рим или смерть», спешили разделить триумф. Всех их направлял магнетизм человека, работавшего долгие годы над тем, чтобы эмоции людей смогли выплеснуться в нужное время.

На знаменах и касках, подобно воинственному кличу, было начертано: «Да здравствует Муссолини!»

В зрительном зале миланского театра «Манцони», построенного в стиле барокко с обильной позолотой, свет был приглушен. Освещенными оставались только ложи. Бинокли присутствовавших направлялись на дотоле неизвестный профиль мужчины, сидевшего во второй из них. Тридцатидевятилетний Бенито Муссолини, казалось, намеревался провести остаток вечера со своей женой Рашель и двенадцатилетней дочерью Эддой, и ничто другое его не занимало.

Но вот свет был погашен, и тяжелый занавес раздвинулся. Начинался первый акт оперы Ференца Мольнара «Лебедь». Когда ведущая актриса Лина Паоли стала исполнять арию принцессы Беатрис, Муссолини принял свою обычную позу. Подперев подбородок белыми, почти женственными руками, он устремил свой взор вперед, подобно бульдогу, сидящему в конуре.

Большинство зрителей знало о Муссолини не более тех нескольких строк, что были помещены в его ежедневной газете «Иль Пополо д'Италиа», рассчитанной на чернь. До 1912 года в Милане его вообще не знали. Только став заместителем директора по хозяйственной части социалистической газеты «Аванти», он прослыл репортером острым на язык. Мало кто мог предположить, что этот человек, изгнанный из рядов социалистов в 1914 году в связи с вступлением Италии в войну и создавший новую фашистскую партию, набравшую в 1919 году менее жалких пяти тысяч голосов на парламентских выборах, сможет привести страну на грань начала гражданской войны.

Не знали зрители и того, что Муссолини был в этом самом театре на вчерашнем представлении вместе со своей новой любовницей красноволосой Маргеритой Заффарти, художественным критиком газеты «Иль Пополо». Предусмотрительно он сидел в глубине ложи, невидимый для посторонних, пока один из заместителей главного редактора не принес ему сообщение о том, что клермонские фашисты уже начали мятеж. Прочитав сообщение, Муссолини сказал:

– Ну вот и началось. – Затем, возвратив тому бланк депеши, добавил: – Сохрани ее, она может стать историческим документом.

На этот раз план Муссолини был иным. Он решил появиться на публике, чтобы о нем пошли разговоры. Его склонность к интригам достигла критической стадии. Сидя неподвижно, он устремил свой взгляд на освещенную сцену, однако в середине второго акта неожиданно сказал жене и дочери:

– Пора уходить!

Рашель даже не стала возражать. Она привыкла к выходкам Бенито, к тому же опера ей не нравилась. С большим удовольствием она пошла бы пусть даже в пятый раз на оперетку «Герцогиня дю Табарин». Рашель спокойно восприняла и его сообщение, что через несколько дней они возвратятся в свои бывшие апартаменты на третьем этаже дома номер 38 по улице Форо Бонапарте.