– Мне не до грибов, – кисло улыбнулась Лариса.
– Что так?
– Я чувствовала, все это неспроста. С чего бы человеку семью бросать, работу, дом…
– Давай ближе к делу. Что тебе сказал отец?
У Рената язык не поворачивался задать ей вопрос, который пришел ему в голову.
– Вот, смотри, – она протянула ему записку с адресом: «Уссурийск, улица Никольская, дом двадцать три. Сазонов Виктор Петрович».
Он прочитал и поднял на нее глаза:
– Ого! Это же на краю света!
– Что скажешь?
– Армейская дружба? – предположил Ренат. – Вижу двух молодых солдатиков… какая-то река… деревянный сруб…
– Еще что видишь?
– Ты мне экзамен устроила?
– Я понять хочу, что там произошло. Из-за этого у отца жизнь наперекосяк пошла.
– Он в Уссурийске служил?
– Да нет, под Калугой…
Лариса глотнула кофе и закашлялась. Не в то горло пошло.
– Калуга гораздо ближе, – констатировал Ренат. – Это все упрощает. Выходит, в Уссурийске живет его сослуживец?
– Он туда уехал после дембеля. Не домой, а к черту на кулички.
– За длинным рублем, что ли? – Ренат крутил в руках записку, пахнущую ладаном. От нее веяло чем-то зловещим. – Смерть!.. – вырвалось у него. – Я чувствую смерть…
– Отец с этим Сазоновым работали у генерала, строили ему дачу над рекой. Однажды генерал приехал под вечер, зашел в дом… и…
– Умер?
– Ага. Отец говорит, кроме них с Сазоновым, на даче был пьяный прораб, который спал в мансарде…
– Постой. Генерала убили?
– Отец уверяет, что никто пальцем его не трогал. Когда тот неожиданно заявился на дачу, они с товарищем спрятались за поленницу. Чтобы не попадаться ему на глаза. А потом…
Перед Ренатом фрагментами развертывалась картина давней трагедии. Новый деревянный дом, запах стружек, которые валялись повсюду. Просторную комнату тускло освещала свисающая с потолка лампочка…
– Генерал вошел внутрь и крикнул: «Есть кто-нибудь?» – продолжала Лариса. – Никто не отозвался. Прораб не проснулся, а солдаты решили себя не выдавать. Генерал поднялся по лестнице наверх, увидел спящего прораба, махнул рукой и спустился на первый этаж. Он решил, что больше на даче нет ни души. Окна гостиной выходили на ту сторону, где складывали дрова. Когда в комнате зажегся свет, Сазонов не удержался и заглянул в окно. Генерал присел на корточки и возился в углу…
«Что он делает?» – прошептал Витек. Товарищ дергал его за гимнастерку и бормотал: «Идем отсюда, не то хуже будет!»
«Да погоди ты! – отмахнулся Сазонов, которого разбирало любопытство. – Может, у него там тайник для денег!»
«А наше какое дело? Меньше знаешь, крепче спишь».
«Трус ты, Курбатов…»
«Подглядывать нехорошо!»
«Генерал достал сверток, – шепотом сообщил Витек. – Точно деньги! Он их от жены заныкал!»
«Идем отсюда, дурья твоя башка!»
Сазонов в азарте забыл об осторожности и прильнул носом к стеклу, бормоча: «Неужели, в доме были спрятаны деньги, а мы не подозревали? Вот, дурачье!»
«Ты что задумал, Витек? – испугался товарищ. – Мы не воры!»
«На стройке столько народу шастает, любой может на тайник наткнуться…»
Курбатов не выдержал и тоже привстал, заглядывая в окно. Ему было интересно и страшно. Под ложечкой неприятно заныло.
Генерал положил сверток на стол и разглядывал его содержимое. Проверяет, все ли на месте? Он сидел спиной к солдатам, загораживая от них пачки денег. То, что это именно деньги Сазонов с Курбатовым не сомневались.
«Считать будет, – прошептал Витек. – Хитрый лис! Никому не доверяет. А вдруг, кто-нибудь понемногу потягивает из тайника? Чтобы не сразу заметно было!»
