Весна подступила не сразу. То уйдет на тепло, то снова отличится заморозками. Так потихоньку, незаметно снег уходил и обнажалась земля. Половодье подступило к прибрежным баням, но дальше не пошло. Ледоход зацепил сваи на мостах, только строения устояли. Еще по морозу Федор и Тимоха успели заготовить нужное дерево: восемь бревен, по две с лишним сажени; две оглобли, по пять сажень; добыли заготовку из вяза для центровой ступицы. На себе такую заготовку унести не смогли. Сделали тележку под две человеческие силы.
Мастеровые постоянно спрашивали для чего нужны заготовки, но Федька отмахивался. Дескать имеется чертеж у воеводы, по нему он исполняет задание. Чем ближе виделось окончание, тем чаще Федор бубнил: «Гладко на бумаге, да забыли про овраги». В разгар весны пожаловал воевода, спросил о делах и поделился планами:
– Скоро престольный праздник – Троицын День. Успеешь закончить свою круговерть?
– Оно конечно смогу, но…
– Сказывай про заковыки.
– Нужен песок, дорожку засыпать, а то землю колеса быстро продавят, нужна площадка под основу и лошадиная упряжь. И еще, Дмитрий Михайлович, ставить забаву надо ночью. Днем зевак соберем половину города.
– Все тебе будет, со всем согласен. Кого в помощь дать?
– Тимоху и Семена. Втроем сладим.
Бревна в половину обхвата составляли первые пять венцов храма Вознесения Господне. Малая изба входила в большую также, как и двускатные крыши разнились величиной. Значимость второй избы подчеркивал шестигранник с куполом в виде луковицы и православного креста. Колокольня была отдельно – бревенчатый квадрат с высотой до кровли храма и четырьмя стоячими балясинами, по верху открытой верхотуры с двускатной прикрышкой и двумя колоколами внутри.
На пятидесятый день после Пасхи православные отмечают сошествие на Апостолов Святого Духа. Называют праздник по-разному и Пятидесятица, и Духов День, и День Святой Троицы. Как правило, погода способствует празднику, всегда светит солнце, тепло и зелень вокруг. Окончание службы завершилось колокольным перезвоном, и горожане традиционно пошли на главную площадь, одетые нарядно, хотели посмотреть на других и себя показать. Большинство пошли напрямки на базар. Торговая территория славилась купцами неведомых краев, и покупатели жаловали их вниманием. Чуть ли не из самого Кракова специально приезжали. Базар начинался ковальными чудесами: насадки для рал и лопат, серпы, ножи, подковы, топоры. Удивляли вощиники, бруски, кругляши, чистый воск и с присадками: славился с маслом, желудями, цветочный. А уж материи всяких, почитай на ублажение цариц: фламандские сукна, венецианский бархат, бухарестская хлопчатая зендянь. Еда на любой смак: рыба соленая, сушеная, парная; дичь не потрошенная, куры ощипанные и живые, яйца, утята, цыплята на вырост; сушки, баранки, пироги, кулебяки. Всего не перечислишь и не охватишь.
Диковинное сооружение притянуло толпу зевак. Дмитрий Михайлович подождал пока соберется поболее народу и начал говорить:
– Подумали мы намедни с мастеровыми и решили порадовать вас новой забавой. Желающие сделать круг на этой круговерти, прошу занимать места на скамейках.
Никто не вышел, стояла полная тишина. Федор подвел к сооружению свою матушку, двух братьев, усадил их. Подошел воевода с женой и тоже заняли места. От толпы отделился Семен Черпак с братом. Дабы не держать долго внимание толпы, Федор с Тимохой встали у лошадей, и колесо закрутилось. На втором кругу начали разгон, женщины завизжали, но не так, как в момент опасности. Кричали от удивления и удовольствия. После пяти кругов сделали остановку. Матушка Федора слезла, а братья остались. Остался воевода с женой и Черпак с братом. К ним добавилось двое мастеровых и конюх. На третий заход желающих стало еще больше. Особое рвение проявили кузнец, его жена и их дочь; пастух; две торговки из крупяной лавки; владелец постоялого двора с двумя молодыми парнями из прислуги.
