До кабака я не дошла. Едва обнаружила поворот, уводящий от парапета к центру города, как из-за него на меня выкатилось нечто темное, объемное и бесформенное. Вернее, не выкатилось. А скатилось. Клес-Леер был выстроен на неровном холме, и его немногочисленные улочки от ущелья уводили вверх, а из города к парапету – соответственно, вниз. И некто, очень спешащий по делам, не рассчитал крутизну склона.
Я едва успела отпрянуть в сторону. Споткнулась о грубую брусчатку и шлепнулась на пятую точку, больно стукнувшись затылком о парапет. В голове взорвался комок света. Моргая, я уставилась на искрящийся туман, а рядом разразился цветастой бранью неизвестный, видимо, тоже близко познакомившись с парапетом. Принесла же нелегкая...
С некоторых пор лечебные зелья я всегда держала под рукой. И, молча поблагодарив себя за предусмотрительность, быстро нащупала в кармане сумки заветную бутыль. Мое сногсшибательное несчастье, заткнувшись на середине очередного словесного оборота, тихо охнуло, натужно посопело, повозилось и... захрапело. Выпив лекарство и оклемавшись, я встала, оправила плащ и с любопытством посмотрела на неизвестного.
В дрожащем сиянии уличных светляков, снующих над парапетом, на брусчатке мостовой, раскинув руки-ноги и выпятив внушительное пузо, дрых искатель. Я присела на корточки, сквозь багряное марево изучая свою жертву. Немолодое лицо с сетью морщин, короткие темные волосы, залысины у висков, нос картошкой, длинные усы, дрожащие от мощного храпа. И – самое главное. На воротнике расстегнутого плаща мерцал большой серебряный узел – Среднее поколение. Мне повезло!
Я встала и потерла руки. Воровать мысли меня никто не учил, но я много об этом читала и наблюдала за тренировками учеников в ступени. А применить на практике не так уж и сложно. Куда сложнее красть душу или силу. Кстати, по одной из легенд, именно так появились первые двуликие и Перекрестки. Природа предопределила для каждого человека один путь, но воры, достигая высшего порога мастерства, наловчились красть чужую силу, становясь сначала двуликими, а потом и Перекрестками. О том, что случалось с обворованными людьми, легенды умалчивают, зато утверждают, что украденные способности навсегда оставались при ворах и после передавались их потомкам. И, вероятно, в этом есть своя доля истины.
Нащупав нужный поток, я пустила его в полет, и тонкая пористая нить, помедлив, обвила голову спящего искателя, от подбородка до лба, натянулась и медленно начала таять, пробираясь под кожу. Незнакомец конвульсивно дернулся, и нить натянулась, предательски дрогнув. Я выпустила вторую, проворно нырнувшую в приоткрытый рот. Искатель невнятно выругался, замолчал и прекратил сопротивление. И я позволила своему сознанию покинуть тело, следуя за первой нитью в глубины памяти.
Сначала погружение в чужой разум неприятно. В ушах звучат незнакомые голоса, перед глазами проносятся осколки лиц и обрывки незнакомых картин. Словно засыпаешь в беспокойстве и, нервно ворочаясь с боку на бок, то погружаешься в дрему, то выныриваешь на поверхность меж сном и явью, и эти метания, порождая вереницы картин, меняют их с сумасшедшей быстротой. И тьма стирает чужие лица, растворяется в ярком свете, озаряющем склоны гор, на которых сначала появляются странные надписи корявым почерком – и чей-то голос громко читает их вслух, добавляя про себя несколько слов. А после горы проваливаются под землю, и ты – вместе с ними. И уже сидишь за столом и читаешь чужими глазами странные свитки или пишешь чужой рукой, переживая те же чувства, которые некогда переживал владелец воспоминаний. И так – до бесконечности.
