– Хотите чаю? Кофе? Вы, наверно, устали с дороги. – Полковник все также продолжает тянуть дежурную улыбку, будто ему заклеили лицо в таком виде.
– Нет, спасибо. – Отвечает Настя.
Но на ее ответ Карамзин никак не отреагировал. Он использует свой телефон, чтобы дозвониться до секретарши.
– Да, товарищ Карамзин. – Доносится из телефона на громкой связи женский голос.
– Милочка. – Отвечает полковник таким голосом, будто он святейший человек на земле. – Принеси, пожалуйста, мне и моим гостям чаю.
Михаил замечает, как Настя уже раздражена выходками этого полковника. Сам Карамзин как бы воздушно обходит свой стол и садится в свое кресло, подперев стол животом. Я не знаю, как еще можно описать движения человека, будто он налегке и никакого огромного живота у него нет. Гарцует он, что ли?
– Я хочу ослепнуть и оглохнуть. – Монотонно произносит Настя, но так тихо, чтобы ее мог услышать только рядом стоявший Михаил. Кажется, у нее начался нервный тик правого глаза.
– Слышал я про Вас многое. Лучшие из лучших! – Сладко заливает полковник. Так сладко, что сейчас диабет начнется. – Борцы с преступностью, которым может позавидовать любой голливудский герой! Потому и попросил о помощи.
У Михаила начало складываться впечатление, будто этого полковника вытащили из шапито и сразу посадили управлять Калужским УВД, потому как даже если в Калугу прилетит метеорит, Карамзин все равно будет улыбаться. Или ему ботокс неудачно вставили? В наше время это еще модой считают.
– Может, приступим к делу? – Терпеливо обращается к Карамзину Настя. Как у нее еще сил хватает сдерживать себя?
– Как скажете, госпожа Чико. – Все также сладко отвечает начальник Калужского УВД. – Вчера к нам поступил звонок от некоего господина, он предпочел остаться анонимом в целях своей безопасности, звонок о том, что в Калужском молочном складе содержатся наркотические вещества в больших количествах. Количества не уточнялись. Мои люди попытались выяснить это сами, но проблема встала перед ними и серьезная. Эта проблема – депутат Госдумы Александр Срытников. Он моих людей не пускает туда на отрез, угрожая расправой в том, что у нас пустые домыслы, а звонивший либо недолюбливает его, либо просто пошутил. – Карамзин переводит свое дыхание, сопровождающееся одышкой, и продолжает. – Кроме этого мне позвонил еще один депутат, какая-то большая шишка в думе, Федор Горбунков, если не ошибаюсь. Он сказал, что если нам нечем заняться, они сократят наш штат, понимаете, о чем я?
– Ситуация запутанная, но интересная. – Отвечает Михаил.
– А с чего вы решили, что информация, поступившая от источника, верна? – Недоверчиво спрашивает Настя.
Карамзин почесывает затылок.
– Потому что я этому источнику доверяю. – Отвечает с улыбкой полковник.
– Вы же сказали, что это был аноним. – Ничего не понимая, переспрашивает Настя.
– Разве? – Переспрашивает полковник, демонстрируя выражение лица человека с девственно чистой памятью. – Понимаете, Анастасия Сергеевна? – Продолжает он сладкой речью и с улыбкой. – У меня давно зуб горит на этот склад и на Срытникова в том числе. Не люблю я этих депутатов. Срытников себя очень странно ведет, особенно когда ему говоришь про наркотики. Будто нервничает. К тому же, я думаю, если у него действительно там ничего нет, они вас пустят все проверить. Если не пустят, то только хуже себе сделают, как вы считаете? – Карамзин улыбчиво рассматривает Настю, как клоун улыбчиво ждет реакции от ребенка после своего выступления. – Против Вас, Анастасия Сергеевна, воевать бессмысленно, и это все прекрасно знают.
