– Хорошо! – Говорит Настя и выходит из его кабинета.
Она возвращается в кабинет ОКОН, где ее напарник активно работает над приготовлением кофе.
– Кофе? – Спокойно предлагает он.
– Не надо. – Сухо отвечает Настя и усаживается на свое кресло, снова закинув ногу на стол.
Она все еще сердится на своего напарника, и он ее напряжение продолжает чувствовать. Надо сменить тему, заинтересовать ее чем-то, чтобы она быстрее забыла тот разговор.
– Какие предложения будут насчет склада? – Спрашивает Михаил, присев рядом за стол и держа в руках чашку кофе с блюдцем, словно аристократ.
– Ты чего делаешь? – Недоуменно спрашивает Настя, разглядывая весь этот аристократический фарс.
– В смысле? – Не понимает напарник. – Я кофе пью.
– Ведешь себя как идиот. – Злобно говорит начальница. – Пей кофе нормально и не раздражай меня!
– Прости. – Отвечает Михаил, осознав свое странное поведение. Он ставит блюдце на стол в сторону от себя и начинает пить кофе, как это делают все русские люди. – Ты ему рассказала про найденное на складе?
– Нет. – Отвечает Настя. – Зачем его настраивать на это дело? У меня к этому складу другой будет подход.
– Например, дядя? – Спрашивает Михаил, догадываясь, какое будет дело. Конечно же, речь об ограблении склада с нарушениями законов и всеми из этого вытекающими.
– Да, дядя. – Отвечает она с таким вздохом, будто других вариантов Михаил от нее и не ожидает. – Но это уже обсудим потом. Завтра ты поедешь один по списку подозреваемых. – Она достает из ящика стола ту папку, которую они получили от помощника криминалиста по делу от 14 сентября, и кидает на стол рядом с напарником. Папка резво проскальзывает по столу, столкнувшись с блюдцем. – Надо найти оставшихся в живых и привезти их в штаб на допросы.
– Хорошо. – Грустным тоном соглашается напарник.
– На сегодня работа окончена. – Говорит Настя, намекая на то, что Михаил может идти домой.
Или даже на все четыре стороны, если судить по тому, что ее недовольное выражение лица продолжает говорить о том, что она все еще злится.
– Насть, я, правда, не хотел тебя обидеть. – Говорит осмелевший Михаил, разглядывая реакцию своей начальницы. – Я хочу как лучше, но, видимо, я просто не умею высказывать это, и получается как всегда хуже.
– Забей уже на это. – Отвечает Настя. – Мне не интересны твои переживания насчет меня. Я тебе уже объяснила: переживай за себя. У меня уже есть дядя, который постоянно за меня печется.
Действительно, если учесть все то, чему ее научили люди Артура, Михаил может предположить, что ее дядя и правда перестарался. Настя превосходно умеет стрелять, ей даже тратить время на прицеливание не нужно. Кроме этого, она резвая, молниеносно реагирует на критические ситуации, особенно, если дело доходит до боя. К этому пирогу боевых навыков еще добавлено искусное владение ножами: как быстро и эффективно убить человека, чтобы он еще не успел моргнуть при этом. Дядя явно готовил ее к войне, а не жизни в Москве. И все ради того, чтобы Настя могла защитить сама себя. И еще вряд ли дядя ее оставил в покое после этого. Повсюду его шпионы и агенты, которые постоянно за ней следят и докладывают, чем она занимается, с кем общается и тому подобное.
На взгляд Михаила это действительно чрезмерная опека, но это опека родителя. А Михаил – он другой. Он не родитель и не хочет быть родителем для нее. Он хочет быть для нее кем-то больше, но жаль, что он не может связать слова правильно, чтобы объяснить это Насте. Да и смелости у него пока на это не хватает.
