Мечтать. Летать. Смотреть и слушать…
И пусть границы не ясны.
Я отправляю твою душу
Туда, где сладко дремлют сны.
В долине снов размыты тени,
Особый цвет у фраз и слов,
Там воздух солнечно-весенний
Хранит от бурь букеты снов.
Там, на пути, тебя согреет
Моё спокойное тепло.
Чтоб пробуждение быстрее,
Светлее, радостней прошло.
Чтоб поутру, смутившись мило,
Сказала, не скрывая пыл:
– Как жаль, что я свой сон забыла!
Но знаю точно – ты в нём был.
Диалог
– Как твоя жизнь?
– Не ладится…
– Что?! Прямо всё ни в такт?!
– Кошка приходит гладиться,
Есть у нас с ней контакт.
Голуби, гости модные,
В луже устроят шторм.
Вечно они голодные –
Сыплю я птицам корм.
Пёс, улыбаясь, щурится,
Лижет то в нос, то в глаз…
– Что же тогда ты хмуришься?
Всё хорошо у вас!
– Да уж. Вот, просто… сладу нет!
– Сын не звонил давно?
– Дети? Нет. Дети радуют.
Бизнес? В порядке!
Но!..
Сны посещают вещие,
Бесит любой пустяк…
– Ясно. С любимой женщиной
Что-то у вас не так.
Буркнул я вопросительно:
– Может… купить цветы?
– Знаешь, есть два спасителя…
– Кто же?
– Она и ты.
Микромир
Пятница. Поздний вечер.
Ты очень хочешь спать.
Значит, заняться нечем,
Буду стоять и ждать.
Буду решать загадки,
В чтении есть резон.
Спи, моя радость, сладко,
Я сберегу твой сон.
Ночь прошмыгнула мышью:
– Зайка! Вали отсель!
Всё. Твоё время вышло.
Освободи постель…
Коврик, кота, подушки –
Лучше в подъезд убрать!
Маленькие однушки,
Узенькая кровать…
Игорю Панфёрову
Нацелившись на мой фотоархив,
Наведались студенческие годы!
А вместе с ними, молод и красив,
Явился Он из той вчерашней моды.
Себя сжигая в чувственном огне,
Не думая о славе и богатстве,
Тот самый Он читал полночи мне
Поэму про студенческое братство.
Восторженно кривлялся визави,
Дарил эссе, стихи и эпиграммы.
И радовался сказочной любви,
Как первенцу неопытная мама.
Друзьям и их подругам дорогим,
Из солнечных сияний и цветочков,
Выстраивал дворцы! Пел звёздный гимн!
Рифмуя слово к слову, строчку к строчке.
Я, словно вечный странник на ветру,
Пролил слезу над творчеством поэта!
Но почему-то в памяти к утру –
Из виршей сохранилось только это:
«…Она взлетела – животом вперёд,
Подмяв собою робкие травинки!
Гордая, как камень! Буйная, как цунами!
Сорок шестой у неё ботинки…»
Ты и моя тень
Нежно играя твоими ресницами,
Тень моя сладко-ясна,
Так восхитительно плыть и кружиться ей
В зыбком дыхании сна.
Можно свернуться клубком под коленями,
Льнуть, как собачка, к руке.
Можно трещать смоляными поленьями
Или бурлить в котелке.
Отблеском света, янтарными крошками
Мягко ложиться на грудь.
И рассыпаться по телу горошками,
Словно вечерняя грусть.
Слушать любимого сердца дыхание,
Не напрягаясь ничуть.
Нежных волос уловив колыхание,
В сладкой истоме уснуть.
И, встрепенувшись, как колышки шаткие,
Разволноваться всерьёз…
Чтобы всю ночь твои самые сладкие
Сны охранять, точно пёс.
Моему деду
Краюшка горячего хлеба,
Картошка в мундире и рыба.
Он смотрит внимательно: «Ел бы».
Я ем и киваю: «Спасибо!»
Я ем и страдаю от скуки,
Чудной сорванец-непоседа,
И тянутся детские руки
В белёсую бороду деда.
Ладони колючи, как розы,
Пропахшие мёдом и чаем,
Похожий на Деда Мороза…
– Дедуль! На парад опоздаем!
Он молча надел старый китель,
Гранёную рюмку наполнил
И плакал. Солдат-победитель…
Таким я его и запомнил.
Вселенная
Не делится число прожитых лет
На путь, что сердцем пройден многократно.
Летит, пронзая бездну, звёздный свет
И светом возвращается обратно.
Темнее тьмы космическая гладь,
Разлука в этом мире изначальна.
