Открывая ящик за ящиком, он начал в панике рыться среди бесконечных колбочек с разноцветными порошками, жидкостями разной вязкости, мешочками, наполненными камнями разных размеров и форм, сушеными и свежими травами. Досмотр, который сопровождался попеременным позвякиванием, не выявил пропажи – все было на своих местах, ничего не пропало.
Мужчина, находясь в замешательстве, снова огляделся и только теперь заметил, что латы, которые он стащил с раненого, все так же были свалены в кучу и лежали там же, где их оставили: воин не мог уйти, бросив свое снаряжение.
Его размышления прервал шорох шагов. Рука привычно легла на рукоять квилона. Мужчина резко развернулся, в любой момент готовый к атаке. Солдат, вышедший на поляну, в изумлении замер на месте.
– Так, медленно покажи, что у тебя в руках.
Тот по возможности плавно и не спеша поднял обе руки вверх. В одной была крепко зажата куропатка, а в другой – бурдюк, который при движении ответил звонким всплеском воды.
– Ээо еои уоааа и оа…
Отступив, но не убирая руки с кинжала, мужчина вернулся на свое место.
– Тебе не стоит говорить. Я, конечно, язык прижег, но будешь говорить, и рана снова откроется.
Приняв это за разрешение, воин присел у костра и неторопливо начал ощипывать добычу. Погрузившись в работу, он, казалось, даже не замечал, как пристально его осматривали, сидя у дерева неподалеку. Хоть раненый и очнулся, и даже был способен раздобыть еды, его кожа все еще была бледной – потеря такого большого количества крови не могла пройти бесследно. Покончив с ощипыванием, солдат так же искусно выпотрошил куропатку и насадил ее на острую ветку.
– Ээ!
Он показал на то, что когда-то было костром. Собрав несколько веток, которые уже заготовил и свалил неподалеку, солдат положил их в центр кострища, присыпав сухими листьями.
– Э!
– Что? Разжечь?
Тот, не пытаясь больше говорить, утвердительно кивнул. Мужчина поднялся и, стараясь не поворачиваться к латнику спиной, шагнул к коробу, достал маленькую колбу все с тем же черным порошком, подошел к сваленным веткам и, откупорив, вытряхнул содержимое, которое, превратившись в потоки искр, упало на листву.
Солдат от неожиданности отшатнулся. Видимо, он хотел еще вскрикнуть, но изо рта вырвалось только неразборчивое мычание.
– Все в порядке. Это безопасно.
Пригнувшись, парень раздул костер, затем, вернув уже пустую колбу на место, сел. Солдат, все еще в ужасе, боязливо поглядывал на костер, но голод оказался сильнее, поэтому, недолго мешкая, он воткнул ветку в землю, подвесив куропатку над огнем. В нерешительности поглядывая то на костер, то на мужчину, не выдержав, спросил:
– Ы аии?
Сопровождая вопрос жестами, он тыкал пальцем то на мужчину, то на костер.
– Да, я алхимик. Целитель, аптекарь, травник, лекарь. Называй, как хочешь.
На этот раз мужчина понял его без лишних вопросов. Тот, в свою очередь, стараясь скрыть ужас, сосредоточил все внимание на приготовлении еды. Видимо, делая это далеко не впервой, он то и дело прокручивал палку, чтобы куропатка лучше прожарилась. Уже спустя минут десять воздух наполнился манящим запахом, а на птице проступила аппетитная корочка.
Когда добыча была полностью готова, воин стянул ее с импровизированного вертела и отломил ногу, впившись в мясо зубами. Оставшуюся часть протянул алхимику.
– Что ты хочешь?
Солдат снова протянул мясо.
– Это мне?
Тот кивнул.
