– Ладно, – сказала она, чуть помолчав, даже почти спокойно. – Ладно. Давайте по-другому.
Она раскрыла глаза и обернулась к Алисе – вернее даже, к её часам.
– Сколько сейчас времени? – Алиса хотела посмотреть, но Нелли уже проморгалась. – А. Что я. У меня же свои часы.
Она поискала их на запястье, не нашла и некоторое время тупо созерцала непокрытую кожу.
– Где мои часы? – сказала Нелли медленно, обдумывая увиденное. – Они должны быть здесь, у меня на руке. А, – она вздохнула с облегчением. – Ну, понятно. Мне всё ясно. Это сон, и мне всё снится, поэтому тут у меня и нет часов.
– Ты их забыла перед поездкой, – напомнила Агнешка. Она бросила на Нелли встревоженный взгляд через зеркало. – Помнишь? Ты ещё чуть не истерику там устроила.
– Нет, не помню, – Нелли победно хохотнула и закрыла глаза. – Не помню, потому что ничего такого не было.
Она расслабленно откинулась на спинку дивана и снова чуть приподняла веки.
– Вы все такие хорошие, девчонки, пока я сплю. Даже ты, Агнеш, хоть ты и долбанутая на всю голову. Но целоваться я с тобой не буду, – она рассмеялась. – Хотя… если это сон…
Агнешка нахмурилась, наклонилась шепнуть что-то Лане. Та мрачно ответила:
– И что ты предлагаешь?
Агнешка пожала плечом.
Они катились по трассе. Справа скакало солнце, слева скользила луна, позади исчезали фонари, а впереди, в свете фар, не было ничего другого.
Гори-гори, мой цвет,
Мне отсюда иной дороги нет,
Ночь-полночь, полдень-день, нельзя отдохнуть.15
Ольга Арефьева
Пошёл дождь.
Фонари подёрнулись в нём дымчатыми опушками и блёкло отражались внизу, в чёрном мокром асфальте. Они были двуглавыми здесь, смотрели со столбов посередине дороги, бросали налево и направо белый холодный свет и иногда помаргивали, пытаясь скрыть усталость. Трасса бежала под ними, блестящая и одинаковая, и с двух краёв обрывалась в бездну крутыми гравийными осыпями.
Нелли перетащила себе диванный плед и сидела, завернувшись, в нём – мёрзнуть ей не нравилось даже во сне. Лана достала из холщовой сумки бурую бесформенную кофту – или это был кардиган?
– Может, включить печку? – то ли предложила, то ли попросила Агнешка.
– Смотри, как хочешь, – нахмурилась Лана. – Неизвестно, что тут с заправками. А остаться сейчас без бензина я бы совершенно не хотела.
Рука Агнешка потянулась к печке, потом к пачке сигарет, затем легла просто, ничего не сделав, на руль.
С тех пор, как въехали на эту трассу с её белёсым светом, не встретили ни одной души, ни строения, ни даже отбойника. Водный крап, не обращая внимания на шурующие дворники, размывал всё снова и снова.
Агнешка наконец проговорила:
– Это будет сильно кощунственно, если я предложу выпить кофе?
– Нет, не будет, – ответила Лана. – Но у нас нет кипятка. Если только минералка с кофе тебя устраивает.
– У меня есть термос с чаем, – Алиса подняла голову. – Я его, правда, давно наливала, но мне говорили, что в этом термосе может сутки не остывать или даже чуть больше.
Лана повернулась:
– Большой?
– Такой вот, – Алиса вытащила его из сумки и продемонстрировала. Не то чтоб большой, но его, наверно, хватило бы на три или четыре скромные порции.
Лана кивнула, измерила термос взглядом.
– Поделишься, если не жалко?
Маленькие цветные пластиковые чашки – почти как пластиковые бульдоги из предыдущей жизни – нашлись в холщовой сумке. Никто тут не пробовал раньше разводить кофейный порошок чаем – чай, тем более, был крепкий, ближе к заварке. Алиса даже не стала претендовать на дозу: уверила, что и того, что осталось в термосе, ей вполне достанет. Агнешка тоже покосилась на свою рыжую чашку с подозрением. Сделав глоток, немедленно передала остальное Лане.
