– Я еду прогуляться? – оживилась Аглая. – Куда?
– Магазин, сберкасса, почта, кафе-мороженое. Такая вот учебная программа. Запоздалый подарок ко дню рождения, – Наша Таша подмигнула опешившей Лукреции. – За мой счет. Пусть потратит на то, что сама выберет.
И протянула Аглае пачку денег. Девушка растерянно посмотрела на мать.
– Возьми кошелек для денег и сумочку на полке в коридоре, – вздохнула Лукреция. – Паспорт свой, еще ручку возьми, чистую бумагу…
– И книжки оплаты за свет и газ, – добавила Наша Таша.
Когда усаживались в черный «мерседес», адъютант не заметил, как прищемил дверцей подол длинного платья Аглаи. Сел за руль и только тогда в зеркале увидел искаженное страхом лицо девушки. Пока адъютант выходил из машины, пока шел к задней дверце, Аглая, подвывая, дергала ткань изо всей силы и била ногой в спинку переднего сиденья. Полковник Ладова повернулась к ней успокоить словами, но сама онемела от маски смерти на бледном лице девушки. Ладова была человек военный и много повидавший, а тут оцепенела в растерянности. Невозможно было видеть предсмертный ужас на этом детском лице, не тронутом ни единой морщинкой реальности.
Адъютант открыл дверцу, схватил обе руки Аглаи и сильно сжал их, бормоча:
– Все хорошо, меня зовут Антон Раков… Я – Антон Раков, я вам помогу, все будет хорошо.
Судорожно вздохнув, девушка обессилено обмякла, лицо ее приняло всегдашнее отрешенное выражение без намека на эмоции. Ладова вышла из машины, вытерла пот с лица платком, посмотрела на небо и зашла за автомобиль, поманив к себе адъютанта. Убедившись, что Аглая сидит неподвижно, уложив голову на сиденье, полковник залепила Антону Ракову сильнейшую оплеуху. Адъютант устоял, потряс головой, дернувшейся при ударе, и посмотрел на Ладову удивленными темными глазами с длинными загнутыми ресницами. Наша Таша от такого взгляда сникла, прикусила губу и отошла.
Лукреция вышла на крыльцо, заметив заминку. Она видела пощечину и двинулась к машине, зная о внезапных припадки бешенства у Ладовой, которые обычно случались от ревности или от непослушания подчиненных – полковник не остановится после первого удара, пока не оттащишь. Но Наша Таша помахала ей рукой – все в порядке, и села в машину. И дочь проявилась бледным лицом за стеклом и тоже помахала. Размытого пятна прощальной ладони в черной машине среди сосновых стволов было достаточно, чтобы Лукреция от такой картинки из своего детства выпила как следует, когда вернулась в дом.
В Москве Наша Таша сказала, что сначала – дела, и потребовала остановиться «у сберкассы». Шоферу-адьютанту приказано было остаться в машине.
Аглая долго изучала бланки оплаты. Наша Таша ничего не говорила, только показала ей на заполненные ранее и проставила, где нужно, знаки вычитания и умножения. Аглая, наконец, освоила платежку за свет, произведя сначала вычитание цифр в столбик, потом умножение.
– Почему за газ столько платят? – спросила она, не найдя в платежке за газ, что можно вычесть и перемножить.
– Так постановило государство. Платишь за количество газовых приборов и метраж отапливаемой площади. Это понятно?
– Понятно… а как деньги дойдут до газодобытчиков?
– Все платят государству через сберкассу, а оно потом рассылает деньги кому надо.
– А сразу газодобытчикам и электрикам можно отправить по почте?
– Нельзя. – Наша Таша посмотрела на часы. – Как-нибудь я расскажу тебе о круговороте денег в государстве. А пока сосредоточься. Когда тебе исполнилось пятнадцать, мы с Лакрицей завели сберкнижку на твое имя. Подойди к окошку, где написано «вклады», проверь, сколько там денег. Они твои. Можешь снять, сколько захочешь – ты уже взрослый человек. Я подожду в машине.
