Спасибо судьбе за то, что в моей жизни есть такой человек, как Александра Ивановна Прозорова. Когда кто-то вспоминает свою школу или вижу фильм об учителях, в моей памяти всплывает образ моей первой учительницы – седовласой, доброй, круглолицей, как у классических бабушек из сказок. Как тут не вспомнить слова песни:
Но где бы ни бывали мы,
Тебя не забывали мы,
Как мать не забывают сыновья.
Простая и сердечная,
Ты – юность наша вечная,
Учительница первая моя!
«ПРЕКРАСНОЕ ПЛЕНЯЕТ НАВСЕГДА».
Нелли Кашина
Прекрасное пленяет навсегда.
К нему не остываешь. Никогда
Не впасть ему в ничтожество. Все снова
Нас будет влечь к испытанному крову…
Джон Китс
Теплый майский день. Тихий уральский городок. Сад в центре Ревды. Стайка мальчишек и девчонок с этюдниками в руках расселась на траве. Перед нами маленькие деревца с только что распустившимися розовыми цветками яблонь и слив.
Нелли Владимировна, наш руководитель в художественной школе, привела нас сюда и дала задание – зарисовать цветение крупным планом и написать акварелью. Это так захватывающе – приближаться к маленькому цветку, входить во вселенную лепестков и тычинок, запечатлевать хрупкую красоту недолгого пиршества природы. Но наши руки не слушаются, и на бумаге вместо совершенного цветка возникает нечто корявое и неуклюжее. Еще попытка, еще – все вернее, все ближе к оригиналу…
У нас летняя практика, пленэр. В школах занятия уже закончились, а в «художке», как назло, еще две недели придется отбывать повинность. Для меня такой пленэр внове, и первая реакция – вот, вместо летней свободы опять учеба…
Но оказалось, что практика – гораздо интереснее, чем сидеть в школьном классе. Каждый день нас водили в разные места, и предлагали изобразить на бумаге что-то новое, непривычное. То это были лодочки на городской водной станции, где мы с ребятами-соседями каждое лето сигали с десятиметровой вышки в пучину. То изумительно живописные пни в сосновом бору за прудом. То портрет одуванчика с листьями в зарослях травы, распушившего свою шапку парашютиков. Меня изумляло совершенство мира природы, который раньше мне виделся привычным и обыденным.
Этюдники у нас были самодельные. Мне отец сколотил из фанеры небольшой плоский планшет с кожаной ручкой, как у портфеля. А с тыльной стороны к нему была прикреплена холщовая ткань, куда я клал коробку с красками, альбом, складной стульчик, пакет с бутербродами. И не тяжело, и удобно.
Естественно, после каждого урока на природе мы с ребятами не спешили домой, а устраивали игры с приключениями там, куда нас заносил пленэр…
***
Художественная школа располагалась на четвертом этаже Дома пионеров. Пяток комнат, кладовка для реквизита, кабинет заведующего. В моей группе было человек десять, поровну парней и девчонок.
Хотя я любил рисовать, но поначалу ходил в «художку» без особой охоты, воспринимая ее как продолжение скучного сидения в обычной школе. На второй год обучения даже начал регулярно прогуливать высокое искусство, пока родителей не вызвала Нелли Владимировна, отвечавшая за наш курс. После серьезного разговора со мной, когда она поставила вопрос ребром – либо ходить на занятия без пропусков, либо исключить из школы, я клятвенно пообещал взяться за ум.
С того момента все изменилось. Мои успехи в рисунке и живописи пошли в гору. А одна из моих акварельных композиций была отобрана сначала на городскую выставку детского творчества, затем и на областную.
