Справедливости ради надо сказать, что с Саввой все было не так плохо, хотя это и не мешало мне считать его ошибкой, потому что мама всегда считала ошибкой наши отношения. И потому я и предположить не могла, что для счастья мне и правда нужен кто-то вроде него.
Не спорю, возможно, такое воспитание, в свою очередь, уберегло меня от многих испытаний, от сумасбродств, на которые толкает неконтролируемая страсть. Но с другой стороны, оно так далеко увело от истинного понимания себя, своей женской сути. От той простой истины, что именно женщина в ответе за любовь в отношениях, а мужчина лишь принять может от нее эту любовь. Так что если в женщине любви нет, то и в отношениях ее не будет. То есть когда мы начинаем игру в побеждайку, мы сами же всегда бываем в проигрыше.
Однако чтобы давать эту любовь, самой нужно быть сильной и мудрой. И я так долго спрашивала себя, зачем я так долго живу с Альбертом, ведь не люблю и не хочу его. Потом только поняла – именно с ним я научилась и силе этой, и мудрости. И если бы не мучительные отношения с ним, то и с Пашей не было бы этого пьянящего, безудержного. И я не любила бы, не прощала бы так и не понимала бы, как это много сил дает, а не делает слабой, как казалось раньше.
Инна, сестра, говорит, что я просто потеряла себя из-за страсти. Что я готова терпеть что угодно, лишь бы оставаться рядом с Пашей. Что это наваждение, помутнение рассудка, бешенство гормонов, которое затуманило мне разум и не дает видеть все таким, какое оно есть на самом деле.
Конечно, у меня тоже были такие подозрения насчет себя – кому, как не мне, знать лучше других, что я никогда так себя не вела, не чувствовала. У меня всегда голова срабатывала быстрее и лучше всего остального – иначе почему бы я могла оставаться с Альбертом так долго. Так что вполне резонно было задать себе вопрос, а не одурманена ли я новыми ощущениями настолько, что начала обманывать себя и попирать свои собственные интересы?
Но нет, все было не так. Я проверяла, были такие моменты, когда Паша вел себя настолько безобразно, что начинал казаться совершенно чужим человеком. Таких моментов совсем мало было, один или два раза, но этого хватило, чтобы понять, что я так отношусь к нему не потому, что он пробуждает во мне влечение, которое мешает мне помнить себя и трезво смотреть на реальность. А потому, что между нами действительно есть та душевная близость, которая не стоит никаких обид и претензий. Если только это ощущение исчезает, то я сразу и желание перестаю ощущать, и Пашино красивое, идеальное для меня тело перестает меня привлекать. Он становится таким же, как миллионы других – чужим и ненужным. Но чуть он снова возвращается ко мне, и все ощущения возвращаются тоже. Так что дело, конечно, не только в страсти и влечении.
Ну а Инна так говорит, потому что никогда не испытывала ничего подобного. И я могу ее понять, мне раньше тоже казалось, что такое только в кино бывает – чтобы вот так сходить с ума друг по другу. Чтобы быть счастливыми только оттого, что вы вместе. Чтобы прощать человека и любить его, все равно любить. Чтобы колотить тарелки, кричать друг на друга, обзываться, кусаться и щипаться, и тут же кидаться друг к другу в объятия, чувствуя, как захлестывает, но не только страсть, а чувство, осознание того, насколько тебе близок и дорог человек. Я поняла вдруг, почему люди иногда годами ждут друг друга, преодолевают болезни, расстояния, лишения, лишь бы быть рядом. Нет, конечно, они по разным причинам это делают, но не только от безысходности или из чувства долга, а потому еще, что действительно любят друг друга. Потому что понимают, что никто другой не заменит им друг друга.
