Душа не выстрадает счастья, но может выстрадать себя - страница 10

Да, так, конечно, и было. Ведь как рождались эскизы машин, когда сама идея уже была дана – но не детально, не в подробностях, а в виде крупных узлов или блоков? Когда идея давалась Сенину подобным образом… а со временем такой – общий – план стал появляться чаще и чаще, в противовес первым контактам, когда сообщались мельчайшие подробности… он просил уточнений. Думал: здесь еще необходимо то-то и то-то. Он как бы формулировал заказ. И ждал. День, второй, третий. Начинал нервничать, а потом чувствовал – ответ где-то близко. Ага! – ночью зажигается перед глазами экран с эскизом. Заказ выполнен. Конструкция уточнена.

В начале своей изобретательского пути Сенин делал записи, наброски – составлял архив, пополнял реестр идей, данных Голосом. Но однажды заметил, что эскизы и заметки стали исчезать. Из дома! Обнаружив такое, Павел Андреевич «наехал» на жену: это не ты, мол, мои бумаги выбрасываешь? Вспомни, может, случайно выкинула? Я к твоим бумагам, Паш, не прикасаюсь, клялась Тамара. Сын, как выяснилось, тоже до них не дотрагивался. И ключ от стола у Сенина всегда с собой. Куда же девались бумаги?.. Сенин стал даже грешить на квартиру: может, нехорошее место, «черная дыра», может, здесь привидения водятся? Крутил-вертел загадку так и эдак, но не нашел разгадки и решил с тех пор перестать писать и чертить, решил все держать в голове.

Осмысливая события пятилетки, он предположил, что, возможно, бумаги стали исчезать затем, чтобы подтолкнуть его именно к этому решению. Те, кто работал с ним под «псевдонимом» Голоса, стремились развить его память и пространственное воображение. Он должен был научиться обходиться без бумаг – раз. Научиться дорабатывать идею – два. Поэтому-то идеи чем дальше, тем чаще стали даваться в недетализированном виде. Иной раз ограничивалось общим принципом. Конкретизацию, детальную проработку та «сторона» тем самым предлагала сделать Сенину. И он ее делал. Что называется, методом проб и ошибок…

…Пытаясь подвести под «пятилетку контакта» какую-то явную черту, Сенин совершенно запутался. Что перевешивало – очевидный общественный «ноль» или явный личный «плюс»? Сенин не знал. Понял лишь, что просить отставки пока не будет.

Контакт возобновился в ту же ночь – словно «наверху», откуда приходили идеи, только и ждали такого решения Сенина. И словно понимая его положение, «железа» не предложили. Голос, к изумлению контактера, сообщил ему… рецепт лекарства для лечения желудочно-кишечного тракта! А кроме того, показал четыре разные формы препарата, дал инструкции по дозировке, по технологии смешивания составляющих, соединения составов и объяснил, почему эта элементарная смесь будет справляться с язвами, гастритами, колитами и прочими недугами пищеварительной системы лучше баснословно дорогих импортных лекарств. Поверил Ему Сенин? Ну, во-первых, он просто не все понял, ибо в медицине был несведущ. А поверил ли? Не до конца: даже на его дилетантский взгляд смесь действительно выглядела простенькой до примитива. Но и совершенно не верить, как подсказывал опыт, тоже не имел никакого права.

Сомнения можно было разрешить проверенным путем: испытанием препарата.

Следуя инструкциям, он купил в аптеке лекарства, приготовил смесь и пил, как было предписано, три дня. Хуже не стало, но и лучше тоже не стало, наверно, потому, что никакими желудочно-кишечными недугами Сенин не страдал. Он, честно говоря, просто ничего не почувствовал. Для испытания нужен был человек с проблемами.