У широкой массивной двери Хлыст ненадолго задержался, он набрал полные легкие воздуха и постучал в дверь. Им откликнулась тишина. Лоб мужчины покрылся испариной, он снова постучал и затаил дыхание – на этот раз им ответили:
– Какая собака посмела будить меня в такую рань? – громогласный голос, заставил покрыться испариной и остальных спутников долговязого, даже Соула и та затаила дыхание при звуке леденящего душу мужского голоса; она от страха даже не могла мысленно представить его владельца.
– Капитан, это Хлыст! – довольно спокойно проговорил долговязый, после чего смахнул капли пота с высокого лба.
– И что тебя привело в такую рань Хлыст? Ты самоубийца и тебе не терпится на тот свет?! – вдруг снова раздался ехидный не потерявший своей громогласности голос из-за двери.
– О нет, капитан! У меня к вам есть предложение, от которого вы не откажитесь и будете только рады… – голос бандита и на этот раз не дрогнул, но для этого ему потребовалась вся его выдержка. Он устало вздохнул, и тяжелая дверь бесшумно отварилась. Из открытой комнаты раздались жуткие слова:
– И молись богам, чтоб твое предложение оказалось таковым, как ты говоришь!
Бандиты медленно вошли в дверь, они взглядом быстро окинули помещение: Лайтнин оказался один, он сидел на высоком стуле со скрещенными ногами, сапоги покоились на столе, а его суровый взгляд уперся вперед на незваных гостей.
Крыс поставил свою ношу на ноги и тупо уставился на пол: он боялся капитана до смерти, и не хотел его злить. Бородач остановился за спинами подельников и спокойно посмотрел на Лайтнина.
– Бородач, а ты что здесь делаешь? – спросил капитан своего первого помощника, чуть приподняв бровь. Он его ненавидел, и только благодаря доверию других пиратов к нему держал этого толстого свина на такой высокой должности.
– Капитан, эти люди просили меня отвести их к вам. Они ничего не хотели рассказывать – только вам, – стал оправдываться первый помощник. – И я не знаю, с какими помыслами они к вам пришли, но я считаю своей первой обязанностью защитить вас в случае чего…
Бородач лукавил, и Лайтнин это хорошо знал: при первой же возможности этот мерзкий человек первый же воткнет ему в спину нож и вгонит его недрогнувшей рукой по самую рукоятку. Но жизнь – есть жизнь, и порой волей-неволей приходится терпеть подобных людей и не только ему одному. Капитан благодарственно склонил голову и взглянул на долговязого мужчину: его жабьи глаза до краев наполнились страхом, и как бы он не пытался его скрыть – пират все равно это заметил. На его лице засияла злая улыбка: Лайтнин ненавидел весь этот воровской сброд…
Он еще раз кивнул головой, побуждая этим пирата к откровениям. Долговязый проглотил сухой комок, вставший поперек горла, и заговорил:
– Капитан! Мы хотим продать тебе один бесценный товар. – Лайтнин ухмыльнулся: дерзость этих чудаков начинала его забавлять. Сначала они разбудили его ни свет, ни заря, а теперь пытаются что-то продать…
Хлыст тоже улыбнулся, показав всем гнилой рот. У него затеплилась надежда, что, Лунный всадник, сегодня в хорошем настроении и, у него все получится.
– Я с уверенностью заверяю тебя, что ты не пожалеешь о его приобретение – сколько бы он не стоил.
У Соулы зачесался нос, а так как ее руки находились связанными и нос, просто, не представлялось никакой возможности почесать – она чихнула.
Лайтнин удивленно приподнял бровь. До этого момента он не обращал внимания на то, что держал в руках одноглазый, по звуку ему показалась, что завернутое существо в ткани, женского пола. Теперь открылись новые обстоятельства, скорей всего эти олухи собрались продать ему какую-то женщину. «Но для чего? И кто она такая?» – стал размышлять капитан. Он не знал, что и думать: либо Хлыст совсем спятил, что начал продавать баб, которых и так пруд пруди; либо эта дама какая-то особенная! что представлялось почти невозможным. Город пиратов находился далеко от других поселений, и было несподручно добираться и обворовывать другие земли на лошадях.
