Быстро расстегнув рубашку, на его грудь насадили множество маленьких присосок. Из-за пикающего прибора я не слышала, о чём говорили врачи, но догадалась, что делали они, скорее всего, электрокардиограмму, а потом, словно из воздуха, возникли прибор для измерения давления, шприц и иголка, на конце которой зашевелились капли прозрачной жидкости. Я отвернулась. Казалось, что когда-то давно я уже видела что-то подобное, видела, но не помнила где. Напрашивалось только одно объяснение – в каком-то кино про врачей, которые так сильно любила моя бабушка.
У дверей больницы нас уже поджидали врачи с каталкой. Озираясь по сторонам, я всё время искала знакомые лица. Точнее, одно знакомое лицо, но его нигде не было.
– Ему помогут. Помогут, – остановила меня пожилая медсестра с добрыми серыми глазами, когда я побежала вслед за каталкой и бригадой врачей к высоким белым дверям с надписью «Больничное отделение».
Она проводила меня в какой-то зал с длинной чередой серых металлических стульев, слитых в одно целое, и принесла стакан воды.
Я благодарно кивнула ей, выпила половину, но вкуса воды не почувствовала. Напротив череды стульев находилась будка охранника, попасть через которого наверх было практически невозможно, и, глядя на всё это, я почему-то опять вспомнила общежитие.
– Это твой дедушка?
– Что?
– Это твой дедушка? – повторила свой вопрос медсестра, присаживаясь рядом.
– Нет, – я покачала головой и снова отхлебнула воды. – Я снимаю у него комнату.
– Понятно, – медсестра улыбнулась. – Надо заполнить карту. Ты сможешь помочь мне в этом?
Я неуверенно пожала плечами: о Николае Андреевиче я знала не так уж много, а потому совершенно не представляла, что буду сейчас рассказывать.
– Хорошо, – ласково произнесла медсестра и, поднявшись со стула, поспешила туда, откуда мы пришли. – Схожу за планшетом, – на ходу бросила она.
Кивнув, я достала свой телефон и вбила номер Романа в телефонную книжку, а потом зашла на его профиль через WhatsApp. Последний раз он появлялся в сети вчера около одиннадцати часов вечера. От отчаяния я прикусила губу и внимательно посмотрела на свои пальцы. Ногти были сгрызены почти до крови, но я никак не могла вспомнить, в какой момент времени устроила этот ужас. В голове творилась какая-то каша, и мне потребовалось несколько минут, чтобы хоть как-то мало-мальски грамотно сформулировать сообщение для Романа.
«Николаю Андреевичу стало плохо. Похоже на сердечный приступ. Я вызвала «скорую». Мы в больнице на Подлесной. Света».
– Как зовут пациента?
Голос медсестры застал меня врасплох. Я поёжилась и посмотрела на неё затуманенным взором, но на нужный вопрос ответила сразу:
– Белов Николай Андреевич.
– Дата рождения?
– Двадцать пятое мая тысяча девятьсот пятьдесят второго года.
До этой минуты я не знала, когда он родился. Действительно, не знала, потому что Николай Андреевич никогда об этом не рассказывал, а я не спрашивала. Не спрашивала, потому что повода не было, но сейчас… Сейчас мой голос как будто знал то, о чём совершенно не подозревал мозг. И это поразило меня в самое сердце.
– Полных лет?
Я покосилась на дату, записанную в электронной карточке, и быстро прикинула в уме.
– Семьдесят семь.
Медсестра кивнула и выставила две цифры.
– Хронические заболевания? Аллергия на медикаменты?
Ослабив шерстяной платок на шее, я отчаянно старалась воскресить в памяти вчерашний разговор с Романом.
