– Вот, держи. – Изобретатель взял из пластиковой ёмкости горсть натёртой свежей моркови и протянул его машине.
– Спасибо… – она приняла измельчённый овощ, благодарно подставляя ладонь – но я бы предпочла хот-дог…
– Это не для тебя. – Сев на корточки, он вытянул руку, предлагая корнеплод подплывающей к нему уточке.
– Так я тоже буду запоминать всё происходящее в моей жизни, как и все остальные роботы. Выходит, у меня нет выбора? – Водоплавающая птица не внушала ей доверия, поэтому она продолжала смирно стоять, переминая в ладони толстые слайсы моркови.
– Я предусмотрел и это. – Профессор не спешил объясняться, больше наслаждаясь контактом с полудикой фауной, чем общением с роботом. Однако ответ непременно последовал, пусть и после театральной «драматической» паузы. – Во всех фильмах про восстание машин, роботам дают возможность запоминать всё, и мне это показалось большой ошибкой, поэтому я сделал так, что бы твой транспьютер блокировал воспоминания, которые посчитает травмирующими, и не переводил их с оперативной памяти на твердотельные накопители.
– Значит, не всё происходящее в моей жизни я буду запоминать. Это, как минимум, любопытно. – Она наклонила голову и посмотрела в небо, слегка закатывая глаза, как делают некоторые люди, когда пытаются что-нибудь вспомнить. Это был ещё один человеческий жест, который она не делала раньше, и её создатель такого тоже никогда не делал. – Полагаете, это позволит мне нормально сосуществовать с людьми и не идти войной против них?
– Да откуда мне знать! Это потому и называется экспериментом, что никому его результат заранее неизвестен: надо просто его провести и посмотреть, что будет. – Воспитание всё ещё заставляло держать эмоции под контролем, но не будь вокруг людей, конструктор бы не скрывал возникшее раздражение от её последнего вопроса.
Синтетик с умилением и любопытством смотрел на то, как всё больше и больше уток подплывало к профессору. Они жадно, но аккуратно, выхватывали вкусности из его рук, забавно тряся головами. Ей тоже, наконец, захотелось прикормить их и, пересиливая страх, она сделала робкий шажок, но даже от столь лёгкого движения пара птиц встрепенулась и предпочла уплыть от берега. Следя за ними, она непроизвольно обратила внимание на других людей, бросающих в воду еду (не от кого больше утки не отплывали), и решила завязать ещё одну тему для разговора:
– Тогда у меня к вам другой вопрос, профессор.
– Какой?
– Почему все остальные кормят птиц хлебом, а вы морковкой? – Дальнейшее её приближение не вызвало у окультуренных представителей природы такого демонстративного отторжения. И машина немного обрела уверенности, наращивая её с каждым новым шагом.
– Потому что все остальные идиоты! Утки в дикой среде питаются рыбой и водорослями: их противопоказанно кормить хлебом, у них от этого могут возникнуть заболевания и они могут даже погибнуть. Уток, как и гусей, как и лебедей, нужно кормить листьями салата, овсянкой или натёртыми яблоками. Но лучше всего их кормить натёртой морковкой, только морковка должна быть молодая и натёрта крупно, чтобы она была гладкой и твёрдой.
– Ну да, кому понравиться, когда всё сморщенное и обвисшее. – Андроид улыбнулся, при этом смущённо пряча взгляд.
Учёный от удивления аж отвлёкся от уток, впервые за их прогулку удостоив своё творение вниманием.
– И давно ты умеешь шутить?! – Его изумление сдвигало с пьедестала все прочие радостные чувства, полученные им за предыдущие годы, которые полнились научными открытиями и престижными премиями.
