Прогноз погоды, как всегда, ошибался —лучики отражались в стеклах высоток, а солнце, не смотря на тонировку, грело лицо.
— Расскажи, как долго ты работаешь частным сыщиком? — первым нарушил молчание Душегуб.
Это на него так совместная ночь сказывается? Критично вскинула бровь:
— Слишком рано для столь откровенного разговора, не находишь? Ты прекрасно знаешь, когда я получила лицензию, в налоговых отчетах четко написано, на каких делах специализируюсь и даже сколько получаю. Ты что-то конкретно хотел спросить?
Душегуб внимательно взглянул на меня. Надеюсь, комитетчик не станет снова применять секретные приемы в отношении меня, это было бы нечестно, поэтому я поторопилась отвести от него взгляд.
— Расскажи, почему ты работаешь без напарника? Очень опасно работать без товарища, который не прикрывает спину?
— А ты?
— У меня есть напарник… — я заметила изменение в его настроении, что-то здесь опять не так.
— Почему тогда он не здесь?
— Станислава, мы сейчас говорим не о моем партнере, а о тебе.
Если быть до конца честной, то я привыкла задавать вопросы, а не отвечать на них. Это жутко раздражало:
— Я не хочу напарника, потому как будет больно потерять его. Знаешь, когда мой отец погиб... — кислорода не хватило договорить фразу, я взяла паузу и продолжила, когда спазм прошел, — Том до сих пор не простил себя за то, что это произошло, хотя флай взорвали, когда Роберт возвращался домой, то есть не был даже на службе и шеф никак не мог прикрыть ему спину! — уставилась в окно, воспоминания мучительно толкались в памяти. Взрыв, от волны которого разбило все окна в доме. Потом осознание того, что папа больше не придет ночью прочитать книгу. И что во всем белом свете я осталась одна.
— Том не мог спокойно на меня смотреть. После шеф оформил опеку и пытался хоть как-то заменить мне родителя.
— Ты занимаешься частным сыском уже пять лет, основная специализация семейные дела, кражи, мошеннические схемы, убийства, но никогда, ты никогда не брала дела с политическим оттенком, а если в них всплывал какой-нибудь политик сразу отклоняла.
— По большей части да, — скривилась, он легко вычислил мою ахиллесову пяту, — дело не в том, что я не могу раскрыть. Просто политики, их мотивы зачастую настолько гадкие, что… — тряхнула головой, — не хочется глубоко вникать в них…
— Тогда принимая во внимание все то, что произошло накануне, ты могла отказаться от ведения дела. Тебе достаточно было лишь мне сообщить об этом официально. Да ты могла отказаться от дела, как только узнала, что тут замешан губернатор Лондонской территории! — Душегуб взглянул на меня. — Тебе дадут хорошего телохранителя, его оплату, за счет государства, я обеспечу…
И тут до меня наконец стал доходить смысл начатого комитетчиком разговора.
— Ты сейчас пытаешься так от меня избавиться?
Душегуб замолчал, нахмурил брови и снова застрочил по клавиатуре.
— Я могу тебя убрать с расследования и без твоего согласия, — между прочим дополнил он.
— Ты не можешь запретить мне самостоятельно осуществлять расследование, даже если сумеешь отстранить!
— Это глупое упрямство, откуда вдруг такая принципиальность? — раздраженно спросил Душегуб.
— А вот прям с сейчас! — да кто он такой, говорить какие дела я беру или буду брать и добила. — А вот и вторая причина, почему я не работаю с напарником! Никто не говорит, за какие дела браться и, что главное, не оценивает, как я это делаю!
