Правая рука вдруг так разболелась, что трудно стало даже пальцами пошевелить.
Впрочем, эта рука и раньше доставляла массу проблем. Причем, никакие таблетки, мази, уколы или физиопроцедуры не помогали.
Необъяснимо, но факт: только мужу каким-то непостижимым образом удавалось облегчить болевые симптомы. При этом даже он не догадывался, что конкретно помогало: глубокий массаж, его сильное биополе, специальные упражнения или все это вместе взятое.
Глеб считал, что это психосоматика. Стоило Инге хоть немного перенервничать, и рука сразу начинала болеть. А теперь она неосознанно звала своего спасителя.
Через несколько секунд Инга вспомнила. Подобное состояние было, когда ее муж свалился с велосипеда во время тренировки. Но тогда оно довольно быстро прошло, стоило им обняться.
Инга не знала, что и думать. С каждой секундой ей становилось всё хуже.
«Неужели, с Глебом опять что-то стряслось? Говорила же ему, что не надо лететь на эту станцию. У нас в Анадыре и то с погодой не пойми что творится. А там, на этом острове Врангеля, вообще край света. Подумать только: там когда-то было минус сто пятьдесят! Не послушался. Как будто, кроме него некому работать в спасательном отряде».
– Вот смотрите, кажется, тут может быть что-то полезное. – Иван Петрович протянул Инге потрепанную тетрадь. – Ой, что с вами? Вы такая бледная?
– Да, что-то мне нехорошо. Может адаптация?
– Нет. Ну что вы? Адаптация только на вторые сутки начинается и то не у всех.
– Иван Петрович. Мне нужно отправить срочное сообщение в Анадырь.
– Конечно, конечно. Радист должен быть на месте. Знаете, куда идти?
– Да. Заодно, подышу свежим воздухом. Может, полегчает.
***
Инга с трудом ковыляла по свежевыпавшему снегу. Хорошо еще, что до здания местной администрации было совсем близко.
«Хоть бы Виталий Кузьмич был на работе. Уж он-то наверняка знает все последние новости. Глеб каждый день отправляет ему отчеты о проделанной работе. Просто спрошу его: „Как там наши? С ними всё в порядке?“ Он, как обычно, ответит: „Нормально“. Тогда я точно успокоюсь».
Войдя в комнату связи, Инга продиктовала радисту текст сообщения и телефонный номер Виталия Кузьмича.
– Хорошо. Сейчас отправлю. А мой коллега в Анадыре уже позвонит по этому номеру.
Через десять минут пришло ответное сообщение: «C Глебом беда. Срочно возвращайся».
– Подскажите, пожалуйста, а когда ближайший рейс на Анадырь?
– Сейчас посмотрим, – радист повернулся к стене, на которой висело расписание. – Вам повезло. Через три часа.
– Спасибо. Успеваю.
Вернувшись в библиотеку, Инга быстро собрала свои вещи и распрощалась с Иваном Петровичем.
Инге повезло. На ледоколе «Генерал Овсянников» был мощный узел связи, позволявший даже в условиях радиопомех звонить в Анадырь.
Поэтому она первым делом обратилась к капитану с просьбой при первой возможности разрешить ей связаться с городом.
Вскоре ее позвали в рубку связиста.
– Алло, Виталий Кузьмич! Здравствуйте! Вы меня слышите?
– Очень плохая связь. Кто это?
– Инга Тарасова. Жена Глеба.
– А, Инга. Здравствуйте! Откуда вы звоните? Как же плохо слышно. Еле-еле разбираю слова.
– Я уже на борту корабля. Не могу долго говорить. Что с ним случилось?
– Инга, у меня для вас плохие новости. Всю станцию завалило лавиной. Спасательную операцию проводить нельзя из-за нелетной погоды. Скажу сразу: у них почти нет шансов выжить.
В этот момент у Инги перед глазами все потемнело, рука почти отнялась, и так резануло в животе, что она чуть не согнулась пополам.
