– Черт побери! – непроизвольно вырвалось у Розы, и она шумно втянула в себя воздух. Однако в ее глазах вместе с неприязнью было заметно и уважение.
– Не хотите ли вы сказать мне, что ничего подобного у вас здесь никогда не случалось? – спросил Питт уже не так строго. – Это будет неправдой. Убийца покалечил Аде пальцы на руках и ногах, а затем задушил ее, сделав петлю из ее же чулка, как заправский палач. – Суперинтендант не упомянул о подвязке с розочкой и связанных ботинках, решив оставить эти подробности на другой раз. – Думаете, он остановится на этом?
Доктор Леннокс поморщился, как от боли, и хотел было что-то сказать, но передумал и молча направился к выходу. Он вышел, плотно притворив за собой дверь.
Роза шепотом помянула имя Господа и, возможно, произнесла про себя молитву, потому что ее рука, словно не ведая того, что делает, осенила женщину крестным знаменем. Кровь отхлынула от ее лица, и умело наложенные румяна на щеках стали некрасиво заметными.
Питт терпеливо ждал.
– В десять вечера я принимала клиента, – сказала наконец Роза. – Вам назвать его имя? Мы не любим этого делать. Это плохо для нашей профессии.
– Да, мне нужно его имя, – потребовал Томас.
Какое-то время свидетельница колебалась, но потом все же сказала:
– Чез Ньютон. Он был здесь почти до одиннадцати вечера.
– Щедро же вы его принимали, – с сомнением в голосе заметил Томас. – Целый час? Неужели дела идут так плохо в последнее время?
– Он заплатил мне вдвойне, – резко ответила его собеседница, чье самолюбие явно было задето.
Питт ее понимал. Она была красивой, знала свое дело и многое могла себе позволить.
– А когда он ушел, где вы были? – резко спросил он.
– Оделась и пошла на улицу, конечно, – раздраженно ответила Роза. – Что еще, по-вашему, я должна была делать? Завалиться спать? Я вышла, прошлась по переулку и собралась было пройти между домами на Уайтчепел-роуд, как увидела, что с другой стороны переулка идет мужчина.
– С какой стороны? – перебил ее полицейский. – Со стороны Олд-Монтегю-стрит?
– Нет, – терпеливо пояснила женщина. – Скорее он шел от Спрингхил-Джек или Фарвер-Кристмас. Я была в самом конце переулка. Там нет фонарей. Вы что, этого не знаете?
– Но вы все же заметили, как он прошел под фонарем? – против воли повышая голос, спросил Томас.
– Да. – Роза продолжала стоять посреди комнаты, не меняя позы. Руки ее были сложены на груди.
– Опишите его внешность, – велел Питт.
– Выше меня ростом, но чуть пониже вас. Что-то в нем было такое странное. Хорошо сложен и довольно молод.
– Сколько лет? Двадцать? Тридцать? – быстро спросил суперинтендант.
– Нет, не такой молодой, а вот тридцать или около того, это да. Нелегко определить возраст у таких щеголей. Сытно едят, долго живут…
– Как он был одет? – Томас понял, что лучше набраться терпения и не подсказывать свидетельнице ответы.
Та на мгновение задумалась.
– Хорошее пальто и, видно, дорогое, несколько фунтов стоит, не меньше. Он был без шляпы. Когда свет упал на него, я увидела его волосы. Светлые, густые, да еще волнистые… Мне бы такие! – Она дернула плечами. – А вот его лицо мне не понравилось. Злое, особенно рот. Что-то в нем было неприятное. А нос ничего, какой и должен быть у джентльмена.
Роза внезапно окинула Питта оценивающим взглядом, но, видимо, передумала и ничего не добавила. К физической близости с клиентами она, видимо, относилась разумно и по-деловому. Эмоциям здесь не было места.
