Я очень обрадовалась, сказала, что, конечно, хочу – как можно не хотеть? Это казалось единственным выходом. Стала прикидывать, сколько медсестра может запросить – вопрос был немаловажным при моем скромном финансовом положении, но я уже знала, что, конечно, соглашусь – за любую цену.
Следующим этапом нужно было срочно вывезти Алинку из больницы.
Приехав туда, я сразу решительно вошла в кабинет главврача. Сообщила ему, что забираю дочку. Пришлось поругаться – он не принимал никаких доводов и категорически отказывался отпустить ребенка, ссылаясь на «медицинскую этику». Но я заранее настроила себя, что не отступлю ни при каких обстоятельствах, даже если мне придется выкрасть оттуда дочь.
В конце концов настояла на том, что заберу ребенка под расписку. На том и порешили. Я быстро поймала такси и с облегчением привезла Алинку домой.
С медсестрой мы обо всем прекрасно договорились. Она пришла к нам в первый же день, оказалась очень внимательной и обязательной. У меня отлегло от сердца. К счастью, Алинка скоро пошла на поправку.
Как-то мне позвонил Женя – как обычно узнать наши новости. Спросил, помогает ли Максим дочери. Вздохнул.
– Масюсь… я знаю, с кем он теперь живет. Это одна из приятельниц Зои Ивановны, ее зовут Надя. Я тоже знаком с ней. Кстати, на днях она звонила мне – похвастаться, что Макс купил ей в «Березке» норковую шубу. Расстраивалась только, что она недостаточно длинная, говорит, ей нужно было бы выбрать другую. М-даа…
Тут я поняла, что нам с Алинкой нечего ждать, у папы другие приоритеты.
У меня все же теплилась маленькая надежда на то, что Максим позвонит справиться о здоровье дочки, мне казалось это элементарным. Но, увы, этого так и не произошло. Я должна была признаться себе в том, что моя надежда оказалась пустой. Это окончательно убедило меня в том, что он не сдержит и своих недавних обещаний – признать дочку официально и помогать ей материально. Но навязывать ему что-либо я не хотела – не могла перешагнуть через свой внутренний барьер. По-прежнему считала, что это было вопросом его чести. Он должен был сделать это сам, помужски.
Чем больше проходило времени, тем больше мне казалось, что он уже никогда не позвонит нам. Разочарование было сильным. Еще одно… Но нельзя было раскисать – я не могла позволить себе такую роскошь.
И потом ведь я – русская женщина и «женщина своей эпохи». Должна справиться, обязана найти решение и силы. В голове всплывала классика, Некрасов: «…Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…» Я горько улыбалась себе и своим мыслям.
Я отчетливо понимала свою ответственность перед ребенком. Ради него я не имела права сдаваться – он мой жизненный мотор. Твердо решила сопротивляться, бороться с трудностями – во что бы то ни стало и до конца.
Полностью сосредоточилась на дочке – ее нужно было кормить, одевать, лечить, воспитывать. Я продолжала работать и параллельно продавать свою одежду и украшения в комиссионках. Постоянно что-то покупала-перепродавала и, таким образом, выкраивала какие-то деньги на то, чтобы Алинка была сыта и прилично одета. Как тогда умудрялась делать это, не понимаю до сих пор. Но все же умудрялась – друзья и знакомые удивлялись, делали комплименты мне и моей малышке, всегда одетой как куколка. Спасибо всем этим людям, которые морально поддерживали меня!
Жизнь продолжалась, и было необходимо идти вперед вместе с ней. Так мы и шли с дочкой по жизни, медленно продвигаясь, шаг за шагом – она своими, маленькими, и я тоже «маленькими», подстраиваясь под нее. Я стремилась видеть «свет в конце тоннеля» и настойчиво шла к нему – это был единственный выход.
