Обнимает себя руками. Храбрится. Сильную корчит.
— Я могу помочь?
— Ты всё уже сделал, — вижу, что она чуть не плачет, — уходи, пожалуйста!
— Нет. Поехали, отвезу тебя.
Мягко беру её под руку и веду на стоянку. Такая Лина вызывает желание защитить. Она совершенно потеряна. Секунду назад мамочка напоминала яростную фурию, а теперь показала уязвимость. Настоящая женщина.
Сажаю её на пассажирское сиденье. Закуриваю, завожу мотор.
— Ну, что случилось? — пытаюсь снова ее расспросить.
— Неважно.
Снова закрылась. Раскрывается наша мамочка лишь когда в ней орудуют наши члены. Пиздец! С каких пор мне вообще интересны дела телки, которую я трахнул? Но она не такая. Вся не такая. Другая.
— Говори адрес, мамочка.
Пока едем, размышляю, что такого в этой женщине. Красивая? Да. Умная. С характером. Но внутри...
Она будто нежный цветочек с ядовитыми шипами. Но я рад быть отравленным ею. Дурею в присутствии горячей мамочки.
Всхлипывает, вытирает щёки. Но не признается, что случилось с ее ребенком. Привожу ее к детскому садику.
— Кай, — говорит прозрачным голосом, — оставь меня в покое, пожалуйста. Не приезжай, забудь! Если нужны деньги, чтобы выплатить долг мужа, я соберу...
— Нет, — жестко говорю.
— Что? — смотрит на меня огромными карими глазами, в которых я тону.
— Я не забуду, Лина. Не проси даже.
— Кай... умоляю... так нельзя! — она снова почти плачет, — я не такая, как вы с Русланом думаете! У меня сын. Какая я мать после этого?
— Да причем здесь это? — не понимаю.
Она отворачивается, затем хватает сумочку и вылетает из машины. Думаешь, сладкая, я просто так сдамся? Нет уж!
Вижу, как она топает ко входу. Крутит своей круглой задницей. Член дергается в брюках. Но сейчас не время. Её что-то напугало, связанное с сыном. Выхожу из машины.
Курю, иду вдоль высокого забора. Там много детей. Никогда не любил этих маленьких шумных людей.
Наблюдаю. Они бегают, суетятся. Но вдруг краем уха слышу всхлип. В самом углу, рядом с забором. Подхожу. Вижу голубую курточку, темную шевелюру. Сашка?
— Ууу... ууу... — ребенок плачет.
— Привет, — присаживаюсь на основание забора, — Саша?
— А вы... «всхлип» кто?
— Я друг твоей мамы, меня зовут Кай, — говорю ему, — почему ты здесь сидишь один и плачешь?
— Я не плачу... — он рукавом вытирает лицо, — я музсина!
Усмехаюсь. Три годика, а уже такой решительный. Весь в мамочку.
— Конечно мужчина. Так что стряслось?
— Вы никому не лассказете? — встречаюсь с мальчиком глазами.
В сердце что-то шевелится. Он такой невинный, маленький. Беззащитный. У него есть лишь Лина. Блядь... кто посмел его обидеть?!
— Никому. Обещаю! — прикладываю палец к губам.
— А я вас видел! — восклицает малыш, — у насего дома!
Улыбаюсь.
— Да ты что?
— Да! — уверенно заявляет Саша, — бабуска сказала, что я плидумал... а я видел! У тебя лисунки на козе!
— Да. Ты очень наблюдательный, — выдаю, — ну рассказывай.
Взгляд ребенка резко затухает.
— Сева меня бьет... — всхлипывает малыш.
— Что за Сева?
— Мы вместе в садике... он говолит, что у меня нет папы... что мама нехолосая...
Изнутри начинает подниматься ярость. Что за, блядь, Сева такой? Ведь я знаю, что дети транслируют то, что говорят дома родители. То есть какая-то мразь там поливает дерьмом нашу мамочку? Урою!
— И фто она... доступная... так и говолит...
— Это неправда, Саш, — говорю ему, — твоя мама самая лучшая.
— ДА! — почти кричит ребенок, — но Сева... он говолит, что я не заслузиваю длузей... и фто я ублюдок... меня нагуляли...
