– Подай вот тот легкий, – указала я служанке на мягкий бежевый топ, удобно облегающий мне талию и немного приподнимающий грудь.
Затем подошла очередь одеть на себя длинные шелковые чулки на подвязках. Один раз надев их, затем я дарила чулки служанкам, так как после стирки они теряли форму. Но мне всегда было невдомек: зачем такие изыски, если этого роскошного предмета гардероба все равно никому, кроме меня, не будет видно из-под множества длинных юбок, которые обязательно нужно было одеть поверх корсета. Панталоны одевать было не обязательно, но все-таки я решила облачиться в эту диковинную новинку, напоминающую мужские брюки. Только вот портниха, у которой мы заказывали белье и одежду, была просто волшебницей и ухитрилась придавать им форму юбки, делая длинные шелковые штанины, свободные и легкие. Так что когда я набросила сверху бледно-лиловое платье, оно красиво легло по формам, выгодно оттенив мою бледность.
– Вот, я готова, – выйдя в приемный покой, я степенно поклонилась маменьке, стараясь своим поведением и кротким выражением лица успокоить ее нервы.
– Обворожительно! – восхитилась маменька. – Вот это другое дело! Просто одно загляденье смотреть на тебя, а то… Думаю, к этому наряду следовало бы прицепить шатлен, а к нему – флакончик каких-нибудь духов, чтобы ты могла использовать их время от времени. Вот например, те, в темно-синем стекле, источающие аромат дамасской розы, хорошо бы подошли к твоему перстню, как думаешь?
– Думаю, и того, что на мне, вполне достаточно, чтобы произвести выгодное впечатление на нашего соседа. Но даже мне не сравниться с твоим нарядом, – похвалила я маменьку, разряженную в багровые шелка и все-таки одевшую на себя панье, так что в своем великолепной платье она еле помещалась на диване.
– Ты ничего не смыслишь в моде, – понимая намек, смутилась маменька, осторожно поднимаясь. – Я так чувствую себя более уверенной. И потом, куда бы я пристроила этот чудесный стомак, стоивший папеньке кучу денег, это ведь память о нем…
Маменька побледнела, из ее глаз вот-вот должны были пролиться слезы. Я даже сделала шаг навстречу: хотела броситься к ней, чтобы обнять и успокоить. Но моя помощь не понадобилась, потому что в этот момент в дверь постучались, и в комнату вошел наш сосед Серж Ковальский.
– Доброе утро, дорогая графиня, – галантно склонив голову, он подошел к маменьке и вручил ей крохотный букетик фиалок.
– Ах, Серж, мальчик мой, как же мило, – беря одной рукой цветы, а вторую протягивая для поцелуя, она снова зарумянилась, словно девочка. – Право, где же ты раздобыл такую красоту?
– Растут у нас в оранжерее, – легонько касаясь губами самих кончиков пальцев, парень украдкой бросил взгляд и в мою сторону тоже.
– Ты сам выращиваешь цветы? – нарочито громко воскликнула маменька.
– Ну да…
– Какая прелесть!
– Здравствуй, Милена, – и Серж, подойдя ко мне, взял мою руку в свои, легонько чмокнул. – Как твои дела?
– Да вот как-то так, – вздохнула я.
– Ах, Серж, ты же еще ничего не знаешь! – порхая по комнате, словно бабочка, маменька быстро поставила цветы в стакан с водой и плюхнулась на диван, утопая в волнах своих юбок. – Моя девочка, моя Милена, только вчера помолвлена! Она выходит замуж!
– И за кого? Когда? – удивление Сержа было слишком искренним, я бы даже подумала, что его это известие немного огорчило, если бы не знала их с маменькой тайну.
