– Правда? Вы меня не обманываете? – от волнения на моих глазах показались слезы, а губы задрожали.
– Ведьмы всегда держат свое слово, запомни это. В ином случае…
– Но бабушка, милая, я не хочу становиться ведьмой.
– Уже слишком поздно! – рыкнула старуха.– Или ты хочешь, чтобы я вернула тебя назад, к гнилому пню и рассвирепевшим разбойникам?
– Нет… – прошептала я.
– И учти, если что-то теперь пойдет не так, то сгинем мы обе, ты и я. Одно неверное движение, неточно слово – и мы превратимся в ослизлую грибницу, навсегда окажемся под землей, и лишь изредка сможем пробиться наверх плодовыми телами. Грибы будут собирать в лукошко, чтобы сварить из наших частей суп или высушить. А все остальное время мы будем гнить под землей, тонкими нитями расползаясь во все стороны.
– О нет… – от этих слов я задрожала, словно осиновый лист. Мне и вправду не хотелось становиться ведьмой, ведь в таком случае я навсегда утрачивала свою невинность, чистоту и становилась по ту сторону добра. Но и исчезать под землей, превращаясь в какой-то лишайник, тоже не желала. Поэтому из двух зол выбрала меньшее.
И пока я думала, ведьма подошла к печке, быстро разложила дрова и зажгла огонь.
– Тащи сюда ведро! – показала она крючковатым пальцем на деревянную кадушку, из которой совсем еще недавно пил воду разбойник.
Взявшись руками за дужку, я с силой оторвала ведро от лавки. Не привыкшая поднимать такие тяжести, я чуть не упала, перегнувшись пополам, но все-таки понесла воду к печи. Там уже вовсю хозяйничала ведьма. Вылив воду и ухватив рогачи, она засунула небольшой чугунок в задымленное отверстие плиты. Словно завороженная, я смотрела как Варвара, пришептывая и сплевывая, бросает туда какие-то сухие травы и семена. Потом протяжно замяукал кот, он будто бы материализовывался из воздуха, постепенно превращаясь из бледного пятна в ярко-рыжее животное.
– Эйфелль, подойди сюда, кыс-кыс-кыс, – позвала его хозяйка, присаживаясь возле вовсю пылающих челюстей, внутри которых кипело варево. – Смотри, вот твоя будущая госпожа, скоро ты будешь принадлежать ей.
– Мяууууу!!! – истошно завопил кот, запрыгивая на руки ведьмы.
Я тоже не была в восторге от такого хозяйства. Зачем мне кот?
– А, еще Лучик, – и ведьма свистнула. Вдруг прямо над моей головой хрустнула балка, на которой удерживался низкий потолок, и оттуда вниз полетел какой-то комок. Ударившись оземь, он жалобно запищал, забарахтался, так что от жалости я присела и, ухватив в ладони, подняла оттуда крохотного серенького зверька, он сразу же притих, мигая черными глазенками-бусинами.
– А зачем мне нетопырь? – спросила я, совершенно не брезгуя малышом. – Разве он может жить в неволе?
С детства я имела странность – любовь к мышам, жабам и ящерицам. Запросто могла брать их в руки, рассматривать, говорить с ними. Летучие ушаны вообще казались мне чем-то загадочным. Наблюдая, как они со свистом рассекают по ночному небу, я всегда хотела рассмотреть этих зверьков вблизи. И вот же – получилось.
– Эйфелль и Лучик будут твоими фамильярами, – пробубнела Варвара. Теперь в ее руках оказался костяной гребень, которым она принялась расчесывать свои длинные космы, бросая оторванные волоски в огонь, тот сразу и с треском пожирал их.
– Фамильярами?.. А что это? – озадаченно спросила я, пальцем лаская Лучика по брюшку. Он лежал, не шевелясь, свернувшись в маленький комочек.
