– Зачем? – не понял Ур.
– За тем же, зачем и стрельнул из выруба, – усмехнулась Магда. – Чтобы убраться отсюда. Чтобы его отослали прочь. Как пакостника, которого не могут больше терпеть. Или тебе, лейтенант, нравится в этих тоннелях?
– Остальным, значит, нравится? – поднял брови Ур.
Она хмыкнула, пробежала по скулам лейтенанта холодным взглядом и повернула к нему экран анализатора.
– Вот. Обычная пыль, аналогичная материковой породе. Кремнезем и прочее. Ничего особенного
– Понятно, – кивнул Ур. – Сенд уже собрал вещи?
– Я их собрала. Бокс давно у меня в комнате стоит.
Магда захлопнула контейнер, стянула с длинных пальцев перчатки, едва не разодрав одну из них о перстень, поднялась, оказавшись одного роста с лейтенантом.
– Муж притащил его сюда, думал найти с парнем контакт, захотел почувствовать себя отцом, но есть вещи, которые даны не каждому. У тебя есть дети, лейтенант?
– Нет пока, – ответил Ур.
– У меня тоже пока нет, – прогудел великан Тик.
11
Хард, веселый чернобородый здоровяк, шириной плеч, пожалуй, мог сравниться даже с Тиком, вот только ростом едва возвышался над поясом великана-десантника, зато проходил в низкие дверные проемы станции, не нагибаясь. Напомнил он Уру гнома из детской сказки, да и выглядел он в компании двух парней в экзоброниках забавно, особенно когда попытался ради шутки пробить броню на животе Тика кулаком. Орал громко и тряс разбитой кистью долго. Впрочем, с таким же успехом он мог ударить любому бойцу Ура в живот и после того, как они сняли броники.
«Интересно, что нашла в коротышке Магда Уильямс, – подумал лейтенант. – Или все измышления Сома полная ерунда? Впрочем, какая разница?»
Главным было другое, – веселость Харда казалась напускной, глаза полнились льдом.
«Они здесь все проморожены, – отметил про себя Ур. – Насквозь проморожены Белой».
– Что это значит? – спросил он вслух. – «Я не хочу в сумерки»?
– Вы об этой надписи? – хмыкнул Хард. – Говорил я Уильямсу, нечего заливать пакости сына пеной, хочешь что-то спрятать, не прячь. Брось на видном месте. Никто не найдет. Хотя, что искать-то? И так все на виду. Разве это семья? Мрак один. То-то, что сумерки. Парень недолюбливал собственную мать, она ж все по вахтам, а сыночка сызмальства по пансионатам держала. Да и за отца был обижен, Магда-то из его папеньки за долгие годы рохлю вылепила. И еще кое-что не устраивало. Из того, что не спрячешь, как ни прячь. Вот и вырезал в камне… крик души! Да вы бы самого Сенда спросили.
– Спрашивали, – развел руками Ур. – Молчит. Замыкается и молчит.
– Это он из-за Райвы, – прищурился Хард. – Влюбился. Вот и бежать отсюда решил вслед за ней. Она красивая была, да только и смотреть на мальчишку не хотела. Она ни на кого смотреть не хотела. Вся в науке. В мечтах о признании. Поставила его, значит, на место. Тут парня и понесло. Дети на презрение остро реагируют. Я знаю, – взгляд Харда оставался спокойным. – Помню, точнее. Мне с детства доставалось за маленький рост.
– Отчего не поправили? – заинтересовался Ур. – В детстве рост поправить не проблема. И недорого.
– Зачем? – выпятил нижнюю губу Хард. – Жизнь как маятник. Качнешь в одну сторону, отлетит в другую. Кто мог знать, во что мне высокий рост обойдется? Зачем лишние волнения? Главное – спокойствие. Жди, все нужное рано или поздно будет в твоей власти.
– И Магда? – глотнул из фляжки Ур.
– И Магда, – кивнул Хард. – А она хороша, кстати. Не для души, конечно, но хороша. Хотя пацана от Боба родила. Все по-честному. Одно лицо. Правда, вот и Барни, кстати, не отказывала. Шокирует?
